Люди-мухи

Она позвонила ему в дверь и без особой надежды задала свой вопрос, рассчитывая услышать в ответ вежливое «мне ничего не известно». К ее удивлению, Харальд Олесен побледнел и надолго замолчал. Потом он невнятно пробормотал, что во время войны случалось много трагедий. Буркнув, что он не знает о судьбе ее родителей, захлопнул дверь перед самым ее носом и больше не открывал, хотя она звонила несколько раз. Конечно, она не могла все так оставить и много раз останавливала его в подъезде или звонила к нему в дверь в попытке узнать больше. Всякий раз Олесен наотрез отказывался говорить, но выглядел тем не менее таким виноватым, что ему невозможно было поверить. Ни о каком наследстве они речи не вели. Она понятия не имела, кто его убил, и сама оплакивала его смерть. Правда, призналась Сара Сундквист, она горевала отчасти потому, что вместе с ним умерла и ее надежда что-то выяснить о родителях.

В ответ на следующий вопрос, известно ли ей о родстве Кристиана Лунда с Харальдом Олесеном, она тут же ответила, что в начале их романа понятия ни о чем не имела. Однако позже поняла, что Кристиан Лунд считал себя сыном Харальда Олесена. Кроме того, Лунд намекнул, что давит на Олесена, требуя признать родство. Таким образом он стремился закрепить свои права на наследство. Узнав об этом, она решила, что Лунд ведет себя вполне логично. Насколько она поняла, в конце концов Харальд Олесен согласился оставить наследство сыну. Сегодня, до того, как огласили завещание, она не сомневалась, что главным наследником окажется именно Кристиан Лунд. Собственное имя стало для нее полной неожиданностью. Если ей в самом деле достанутся квартира и деньги – что до сих пор кажется ей невероятным, – конечно, для нее откроются совершенно новые возможности. Но в то же время она, естественно, тревожится, так как ее заподозрят в причастности к убийству. А самое главное – в завещании говорится о ее «покойных родителях». Значит, Харальд Олесен, скорее всего, знал, что случилось с ними. Он не сказал ей раньше, что они умерли, и в ней жила слабая надежда на то, что они еще живы.

На том мы и закончили допрос. Я разрешил ей идти домой, но попросил до моего особого разрешения не покидать Осло. Сара Сундквист обещала и добавила, что будет мне вечно признательна, если я помогу ей узнать о судьбе родителей. Если у меня снова возникнут к ней вопросы, я в любое время буду у нее желанным гостем. Произнеся эти слова, она робко положила руку мне на плечо. Сам не зная почему, я еще долго стоял у окна и смотрел ей вслед, когда она направилась в сторону дома.

Следующим я, разумеется, вызвал Кристиана Лунда. Когда я выглянул в зал, он вел оживленный спор с Рённингом-младшим; ко мне он подошел очень неохотно.

– Она не получит ни гроша! – воскликнул он, как только мы остались одни. – Сначала она соблазняет меня и склоняет бросить жену, потому что считает, что я вскоре унаследую миллион крон. Потом у меня за спиной убеждает отца, чтобы он оставил деньги ей. Она ни гроша не получит! У меня есть все права! Даже Рённинг со мной согласен. Главное – доказать, что я – сын покойного Харальда Олесена. Я ни перед чем не остановлюсь, пусть даже дело дойдет до суда!

Последнее было произнесено с большим чувством, но потом он вдруг успокоился. Кристиан Лунд, как я уже понял, был способен на быстрые перемены настроения.

– Прошу прощения за мою вспышку и за то, что раньше лгал вам, но мое положение в самом деле легким не назовешь. Я испытал громадное облегчение, когда мне удалось убедить упрямого старого козла дать то, что принадлежит мне по праву. И откуда мне было знать, что он еще раз передумает?

Кристиан Лунд подтвердил, что Сара Сундквист давила на Харальда Олесена, желая узнать, что случилось с ее родителями. О том, что он сын Олесена, она вроде бы не знала до марта, когда он сам ей все рассказал. Они оба тогда решили, что старик выглядит плохо и чем-то озабочен; возможно, он серьезно болен. В целом его смерть не стала бы для них неожиданностью, если бы он скончался от естественных причин. Когда я напрямую спросил, не он ли застрелил Харальда Олесена, Кристиан Лунд раздраженно развел руками и с нажимом ответил: «Нет». На мой вопрос, могла ли, по его мнению, совершить убийство Сара Сундквист, он осторожно ответил, что так не думает.

Несмотря на тяжесть положения, говорить больше было не о чем. Кристиана Лунда можно было пожалеть – покойный отец в самом деле перечеркнул все его надежды. И все же Лунд вызывал у меня все большую неприязнь из-за своего эгоизма. Впрочем, его показания совпадали с показаниями Сары Сундквист. Кстати, я подумал о том, что до сих пор мог полагаться лишь на слова Сары о том, что она не шантажировала Харальда Олесена. В конце концов я отпустил Кристиана Лунда, также запретив ему в ближайшее время покидать Осло. Он с горькой улыбкой заверил меня, что выйдет из дому только для того, чтобы найти лучшего адвоката, а других планов у него нет – все его время отнимают семья и работа.