Люди на болоте

- А мне, - сокрушалась над своей неудачей Ганна, - ничего путного не вышло. Коротенькая соломина и пустая!

И возьмут не скоро, и - вдовец пожилой будет! Вот счастье какое!

- Вдовец! - вдруг засмеялся Миканор. - Так это ж хорошо! Это ж ты, видно, вытянула меня! Я ж, можно сказать, вдовец. Ведь у меня была... женка!

- Была у старца торба!

- Нет, правда, была! В Мозыре, на службе! Черненькая, стройненькая, красивая! Винтовочка трехлинейная!..

- Я ж и говорю - была торба!..

Хадоська, все время поглядывавшая на улицу, заметила невдалеке двух человек, нетерпеливо потянула Ганну за рукав:

- Идем!

Ганна тоже увидела подходивших, но сразу отвернулась, попросила Миканора:

- Проводи нас... Поворожим у Сороки...

Что-то было в ее голосе такое искреннее, доверчивое, что Миканор мгновение колебался, но выдержал характер:

- Ворожите уж одни...

Она, видимо, обиделась немного, но промолчала: подошли Евхим с Ларивоном. Евхим поздоровался, разудало поинтересовался:

- О чем тут секреты?

- Да о том,-7 сказала, нарочно позевывая, Ганна, - время или не время спать?.. Миканор говорит, что пора...

- Так пусть и идет...

- И меня что-то в дрему клонит...

- В такой вечер! - захохотал, хотел перевести все в шутку Евхим. Но она шутить не захотела - неизвестно, чем и окончился бы этот разговор, если бы Хадоська опять не потянула Ганну за рукав:

- Что ты это выдумала! Идем!

Хадоська чуть не силой потащила ее с собой. Миканор остался один. Уже на своем дворе услышал он издали Евхимов хохот, подумал: не очень-то она к тебе льнет, Глушачок!

- Не тебя, не секрет, повидать хотела бы; не тебя и - не меня, конечно. Только ведь прилипчивый ты, все - думаешь - потвоему должно быть!..

6

Деревней словно овладела дрема. Целыми днями никто никуда не спешил, все ходили медленно, степенно, беззаботно; кто помоложе, коротали время в беседах, кто постарше - целые дни грелись, спали на печках. Дремали в хлевах кони, стояли, вмерзали в снег сани, даже ворота и журавли над колодцами скрипели как-то сонливо, нудно...

Видимо, никогда не ползли так медленно, неинтересно дни в жизни Миканора, как в эту рождественскую неделю. Мать кое-что делала по хозяйству, а отец чуть не целыми сутками посвистывал в нос на печи. Слезет, кряхтя, почесываясь, прошаркает лаптями по полу, поест - и снова на печь. Миканор же чем только не пробовал заполнить нудную праздничную пустоту - и по хозяйству делал все и за себя и за отца, и газеты читал, перечитывал, так что темнело в глазах, - и все же чувствовал: скука, пустота не отступают...

Мало радовали его и вечера, когда молодежь допоздна бродила по улице, перекликалась, будила морозную тишину смехом. Мать советовала пойти к ним, не скучать дома, приходили несколько раз Хоня и Алеша, звали с собой, - не соглашался: не его это праздник, не его радость...

К концу недели Курени снова зашевелились. С самого утра перед святым вечером потянулись в небо дружные дымы, потянулись и не опадали уже весь день. Не утихал огонь и в печи Миканоровой хаты: кипело варево в чугунах и чугунках, - теперь уже не постное! - шипели сало и колбасы на сковородах. Недаром мерз в кладовке разобранный, до времени заколотый кабанчик!

Недаром загублена была и рожь на самогон: чувствовал Миканор, отец только и ждет, чтобы он ушел куда-нибудь, - хотел разлить самогон из бочонка, стоявшего в погребе, в бутылки. Бутылки, вымытые матерью, стояли наготове под лавкой.

Еще не совсем стемнело, когда неподалеку от хаты послышалась песня-щедровка. Вскоре тонкие детские голоса затянули уже возле самых окон:

На новое лето

Нехай родится жито! ..

Святы вечер!

Пожелав отцу Миканора, хозяину, чтобы уродилось не только жито, но и пшеница и "всякая пашница", голоса под окнами, на некоторое время прервав пение, о чем-то поспорили, потом недружно запищали, пожелали:

Пиво варить,

Миканора женить!..

Святы вечер!..

Отец при этих словах засмеялся, весело взглянул на Миканора, мать, обрадованная, прижалась лицом к незамерзшему краешку окна, всмотрелась:

- Зайчиковы! Вот молодцы! Как взрослые - разумные!

- Сам Зайчик, не секрет, уму научил, посылая!

- А хоть и Зайчик, так что? Все равно - молодцы!

Дети из-за окна уже советовали родителям Миканора:

Залезь на баляску,

Достань колбаску!

Святы вечер!..

Стань на дробинку,

Достань солонинку!

Святы вечер!

- Инструктаж получили - по всем правилам! - по-своему похвалил Миканор, ноне засмеялся, знал: не от хорошей жизни засветло выпроводил своих детей Зайчик! Будто попрошайничать прислал, пользуясь колядками!..

Растроганная мать, не одеваясь, вынесла ребятишкам большой кусок колбасы, ломоть свежего хлеба. Не успела она вернуться в хату, не успели Зайчиковы выйти на улицу, как под окнами снова запели: на этот раз соседские дети - Володька с Чернушковым Хведькой, запели неуверенно, боязливо, с робкой надеждой, видимо первый раз в жизни! Они сразу сбились, растерялись и совсем умолкли. За ними, тоже почти без перерыва, будто только и ждали,-когда эти закончат, отозвалась под окнами новая стайка.

- Это ж Хоневы! - объявила радостно мать, вернувшись со двора.