Люди на болоте

Ганна уже не знала, что сказать; Хадоська не слушала, зашлась в плаче. Со слезами она вдруг и пошла от Ганны, не разбирая дороги, спотыкаясь на картофельнике, перелезла через забор и тенью поплелась по полю. "И надо ж было вякнуть, что приставал он!" - пожалела Ганна, с тревогой следя за Хадоськой...

Стряхивая землю, обдирая картофелины с нитей-корней, она то думала о том, какая непутевая эта Хадоськина любовь, то - больше всего - о неприятной сплетне. Было или не было, а грязь этой сплетни, чувствовала она, надолго пристанет, не скоро и не все поверят, что ничего не было, что Евхим не добился своего. Попробуй докажи, что неправда, - будут гадко посмеиваться, обзывать будут, смотреть как на замаранную. Не сама замаралась, другие замарали, а грязь на тебе. И будешь с нею. И не смоешь. Кто поверит, тот поверит, а кто нет - тот нет!..

И пусть не верит, кто не хочет! Что она - жить не сможет, если о ней будут думать плохо! Не жить ей, что ли, из-за глупой сплетни? Как люди к ней, так и она к ним! Хорошо - так хорошо, а нет - так нет! У нее своя гордость есть!..

Ганна взяла лозовую корзину, забросила за плечи и твердо пошла тропинкой к гумну, к хате. Да, горевать попусту она не будет! Не будет горевать невиноватая, не дура!

А люди - как кто к ней, так и она к ним! Печалиться она не будет. Не из таких!

Все же, как она ни храбрилась, тревога не покидала ее, заставляла смотреть вперед с беспокойством, с опасливой настороженностью. Уже не так просто, как до сих пор, не легко и не беззаботно думалось о том, что если вдруг кто-то встретится, как посмотрит на нее, как она - на него? Раньше об этом она вообще не думала, а теперь, подходя к дороге за гумнами, замедлила шаг, - услышала: кто-то едет на лошади.

Издали узнала - надо же так случиться - ехал на Гузе Василь. Волнуясь, вышла на дорогу, подождала, пока не подъедет. Встречи с Василем и ждала и боялась: знала, какой ревнивый, особенно к Евхиму. И вот, свесив босые ноги, в белой рубашке, как раз ехал Василь.

Слышал он или не слышал-? А если слышал - поверил ли? Неужели мог поверить?.. "Мог, - ревнивый, недоверчивый!" - встревожила Ганну беспокойная мысль. Но вторая сразу же возразила: "Нет, не мог, не должен верить другим".

Ей - одной - верить должен! Если не поверит, не успокоит он, кто же тогда?

Видела, что и он заметил ее, забеспокоился, в первый момент от неожиданности приостановил коня. Потом строго толкнул коня в бок ногой, хмуро, не глядя на нее, стал приближаться.

Ганна насторожилась.

Когда Василь подъехал, Ганна увидела, что он не собирается останавливать коня - говорить даже не хочет! Она ступила наперерез коню, остановила.

Василь, как и прежде, не глядел на нее. Молчал. Помолчала и она, обиженная, оскорбленная.

- Слышал? - спросила наконец с вызовом.

- Слышал...

- Значит, знаешь все? ..

- Знаю... - - Поверил?

- Дыма без огня не бывает...

- Ага, значит, было?

- А может, нет? - он не спрашивал, он был уверен.

- Так ты лучше знаешь!

- Лучше не лучше. Другие видели - сказали...

- Кто - другие? Кто - видел?

- А не все ли равно? Кто видел, тот видел...

Ганна не нашлась что сказать. От обиды, от злости на него в груди жгло, мысли путались.

- Так, может, уже и не придешь? - спросила как бы с насмешкой.

Он немного помолчал.

- А чего ходить? .. Пусть другие теперь ходят!.. - Он скривился с обидой и, заметила она, с отвращением. - Богатейка!

Корчиха!..

- Дурень!!

- Конечно, дурень. Все бедные - глупые. Корч - умный!..

- Умнее! В сто, в тысячу раз!

- То-то и крутилась возле него! И докрутилась!

- Не твоя забота! Не твоя беда! А мне, может, и ничего! Я, может, и рада?!

Она обрадовалась, когда увидела; все же доняла, аж засопел от обиды. Так ему и надо!

- А то говорят, - сказал он, будто споря с кем-то: - "Может, не по своей охоте? Может, он силой?.." - Василь Хмыкнул. - Силой!

- По-хорошему, по согласию все было! - подтвердила она. И вдруг не выдержала, сказала искренне, с болью, с угрозой: - Я этого тебе не забуду! Припомню когда-нибудь!

Она отвернулась и пошла с дороги на гумнище. Василь и не взглянул на нее, ткнул босой ногой Гуза в бок, подумал со злостью: "Ишь, еще грозится: "Не забуду"! Обиделась еще!.. Сама такое выкинула, а еще обижается!.."

Он не заметил, как конь прошел загуменную дорогу, как свернул на приболотье. Вспоминал слово за словом разговор с ней, то, что говорил Зайчик Иван, заглянув к нему в гумно: "Не первый раз это! Давно уже снюхались, только что не видел никто... Еще как ты в Юровичах сидел, началось! .."

"Вот хитрая! - вспоминались Зайчиковы рассуждения. - И с ним крутила, и тебе голову дурила. Думала, видно, если не тот, так этот!.." Когда вспоминал это, сердце жгла обида: а он верил ей, верил всему, что она говорила! Говорила - поганый Корч, посмеивалась даже, а сама тем временем метила в Корча, крутила с ним. Замуж, не иначе, собиралась...

"По-хорошему, по согласию все было!" - пришли ему на память Ганнины слова, и он злобно плюнул: и с ним, с Василем, обнималась да целовалась, и с другим тоже "по-хорошему, по согласию"! И еще обижается! Еще угрожает!..