Люди на перепутье. Игра с огнем. Жизнь против смерти

— А как же! «Времена меняются, а с ними и люди». Прямо про нас сказано, — улыбнулась бывшая Лидка Горынкова.

СКУЧЕН ПУТЬ СТРАННИКА БЕЗДОМНОГО

Штепанек, сынишка Гаека, очень привязался к новому жильцу, Бурешу. Это был действительно мастер на все руки. Всегда что-нибудь мастерил для Штепанека и его приятелей: то сделает тележку и лодочку из спичечных коробков, то соорудит из старой картонки турбину с лопастями, а из разных лоскутов, что остались от маминого шитья, самолет. Крылья у самолета были из китового уса и тряпочек, фюзеляж из пробок, скрепленных булавками, а пропеллер из маминых деревянных вязальных спиц. Замечательный был самолет, вот-вот полетит, как настоящий!

— Обращаться с ребятами вы умеете! — одобрительно сказала Бурешу Лидка. — А у вас есть дети?

— Нету, пани Гаекова, я старый холостяк.

— Чего нет, то может быть, — пошутила Лидка. — Кончится война — женитесь.

— Едва ли, я человек больной. У меня было кровохарканье.

— Да что вы! Вот бы не сказала! — певучим, убаюкивающим говором начала Лидка, желая утешить жильца. — А на вид вы как райское яблочко.

— Да червивое. Работа в резиновом цеху мне вредна, ядовитые испарения… Ну, пойду подышу свежим воздухом, пока не зашло солнце.

На фабрике Буреша тоже любили. Он был приветлив с людьми и хотя, как тотально мобилизованный, не отличался усердием, мастер и «веркшуцезцы»[237], женам которых Буреш чинил всякую мелочь, а детишкам сооружал на ручье водяные мельницы, не обижали его. Никому и в голову не приходило связывать его имя с авариями, участившимися в последнее время в цехе вулканизации. Недоброкачественное военное сырье, черт его побери!

Лидка мысленно усмехалась, слушая разговоры о плохом сырье. Но и она не знала самого главного — таких вещей женщинам не говорят.

Однажды после работы Гаек и Буреш взяли удочки и отправились ловить форель. Лесным ущельем, вверх по течению горной реки Улечки, они шли в сторону каменоломни. В Улах, у плотины, Улечка выглядит такой тихой, а около ольшаника, куда ходят гулять влюбленные, даже идиллической. Но выше по течению, в ущелье, это стремительная, хоть и неглубокая речка. Среди скал и леса мчит она свои еще не отравленные фабричными стоками воды, и в ней резвится пятнистая форель.

За поворотом ущелья открылся вид на железнодорожное полотно, вьющееся по скалистому склону. Скала заслоняла поворот. Здесь сливались два ущелья: по одному текла речка, по другому — горный ручей. Крутой склон, заросший коровяком и репейником, спускался от железнодорожного полотна до самого русла Улечки.

Гаек и Буреш уселись на берегу и забросили удочки с блесной в прозрачную воду.

— Вот там, пожалуй, подошло бы, — сказал Гаек, кивнув на железнодорожное полотно.

Прозрачная тишина стояла на дороге, словно там никогда не ходили поезда, словно они не наполняли улецкую ночь бряцанием буферов и ритмичным стуком колес. Днем все выглядит иначе. Мотылек вспорхнул над блестящими рельсами и полетел в кусты. В лесу закричала сойка. Буреш оглянулся, вынул блокнот и карандаш и бегло набросал план местности. Видно было, что это дело ему не в новинку. Место уединенное и, стало быть, подходящее. Охраны тут никакой.

— И ночью тоже?

— И ночью. Мы проверяли.

— А как далеко до каменоломни?

— Четверть часа ходу.

— Это тоже хорошо. А материала у них хватит?

Гаек усмехнулся.

— Будь покоен! Там все время рвут скалы. А теперь пойдем-ка отсюда, скоро поезд.

Это был обычный рабочий поезд из Ул до Зтраценой. Пыхтя, он бежал среди скал и леса. Горное эхо умножало это пыхтение и повторяло стук колес на стыках. Паровичок долго допевал в лесной долине свою песню: «Скучен путь странника бездомного, скучен путь странника бездомного…»

Вместе с товарищами из каменоломен и шахт Буреш «отрабатывал» туннель или мост. Он провел уже несколько таких операций. Особенно выгодно «отработать» туннель — образуется громадный завал. Восстанавливать взорванный туннель — долго, технически очень сложно, восстановить мост — куда скорее. Но теперь немцы крепко охраняют мосты и туннели. Однако Буреш послан в Улы с заданием — значит, он его выполнит, это ясно. Бурешу больше по нраву не разрушать, а делать хорошие вещи, которые помогали бы людям жить: например, моторы, чтобы люди могли ездить или летать. Но вместо этого он теперь скитается, как бездомный странник, и вместе с рабочими взрывает военные эшелоны, чтобы все поскорей кончилось. И Буреш добросовестно исполняет свои обязанности, хотя они и не радуют его.

— Гляди-ка, — сказал Гаек и нагнулся за подосиновиком. — То-то жена обрадуется!

— И у тебя будет одной отговоркой больше. Ведь можем же мы ходить в лес за грибами.