Люди не ангелы

- Что же ты молчал до сих пор?! - накинулся Степан Прокопович на Павла, когда тот закончил исповедь сообщением о болезни Маринки.

- Разговор об этом у нас с тобой не заходил, - Павел виновато развел руками. - Да и не хотелось усугублять беду Насти.

- Голова ты садовая! - лицо Степана покрылось румянцем. - Да будет тебе известно, что Черных партизанил в моем отряде! И по моему заданию в разведку ходил, с которой не вернулся!.. Ему Настю жалко! А меня тебе не жалко, моих партизан не жалко? Да, может, этот Черных карателей нацелил на наш отряд!

- Об этом я не подумал, - растерянно ответил Павел. И после томительной паузы спросил: - Но что изменилось бы, если б я сразу рассказал о встрече с ним?

Последние слова будто ударили по лицу Степана Прокоповича. Он даже отпрянул от Павла и, уставив на него темные, негодующие глаза, гневно спросил:

- Тебе разве все равно - живет вокруг нас правда или ложь?.. Ты же коммунист! Если советская власть простила полицаев, власовцев и других сволочей, прислуживавших фашистам, из этого не следует, что ты можешь покрывать кого-нибудь!.. Государство может прощать, но забывать никогда!.. Если хочешь знать, ты совершил преступление еще тогда, когда увидел этого негодяя Черных умирающим. Ты должен был сказать в медсанбате, какая штучка попала к ним. Хотя бы для того, чтоб не похоронили его в братской могиле вместе с геройски погибшими нашими солдатами, чтоб почестей воинских ему не отдали, чтоб на могиле его, кроме чертополоха, никакого знака!

Арсентий Хворостянко смотрел на Степана Прокоповича немигающим взглядом, и в его глазах гнездился не то страх, не то завистливое удивление. А Павел Ярчук, пересев с дивана на стул, склонил голову над столом и в тяжкой задуме обхватил ее руками.

- И то, что сейчас дочка Насти в больнице, - жестким голосом продолжал Степан, - тоже твоя вина. Всю свою жизнь она считала, что отец ее герой. И вдруг такое потрясение!

- Тут и любовная ситуация примешалась, - будто нехотя подсказал Хворостянко.

- Что за ситуация? - Степан Прокопович достал из серванта еще две рюмки, поставил их на стол рядом со своей и налил водки. - Давайте выпьем, а то сердце скулит от досады и злости. Садись, Арсентий Никонович, к столу.

Галя, которая была на кухне и, видать, прислушивалась к разговору взрослых, тут же появилась в столовой, и из ее ловких рук скользнули на стол две тарелки и приборы.

Павел Платонович отказался от рюмки, а Степан и Хворостянко молча чокнулись и выпили.

- Так что же за любовная ситуация? - заинтересованно переспросил Степан Прокопович, когда Галя ушла на кухню.

- В болезни Маринки, - с непонятной усмешкой стал пояснять Арсентий Никонович, - виноват и его сынок, - он кивнул головой на Павла. - Написал ей с целины такое письмецо... Как последней девке!

- Это Андрей? - перебил Арсентия Никоновича Степан. - Вот обормот! А что у них - любовь с Настиной дочкой?

- Вроде да, - сквозь вздох сказал Павел Платонович, подняв голову и разгладив усы. - А тут появился в селе техник-строитель, сын товарища Хворостянко, и начал женихаться к Маринке. Андрей и приревновал.

- Ну, не совсем так, - спокойно возразил Арсентий Никонович. - Мой Юра закончил техникум, в котором учится Маринка. Естественно, зашел к ней в гости. И только...

- Слушай, Павел! - Степан Прокопович вдруг посмотрел на Павла Платоновича с недоброй подозрительностью. - Андрей после службы в армии не набылся еще дома, а ты его на целину спровадил. Меня это удивило... Не связан ли отъезд со всей этой кутерьмой?

- Как тебе сказать? - Павел Платонович, уставив глаза в стол, развел руками.

- Ясно! - Степан грустно усмехнулся, и во взгляде его мелькнуло не то сожаление, не то презрение. - Так сказать, родительской властью хочешь вершить задним числом судьбу сына таким образом, чтоб не породниться с семьей власовца?.. Желание понятное. Но раньше куда смотрел? При чем же теперь Андрей да Маринка, если они действительно полюбили друг друга? Или ты сам не любил никогда?

- Ну хватит! - взорвался Павел Платонович. От закипавшей в нем безадресной лютости и беспомощности черные усы его стали нервически подергиваться. - Хватит гонять меня, как шелудивого цуцика, по углам и бить со всего размаха! Сам понимаю, что неладно все получилось. Но пришел я сюда не каяться и не в жилетку плакаться, а по делу. Ты можешь отозвать с целины Андрея? - Павел смотрел на Степана Григоренко так, будто тот был в чем-то виноват перед ним.

- Да, да, - поддержал Арсентий Никонович. - Врачи советуют. Говорят нужно потрясение на потрясение, так сказать, клин клином... Словом, надо, чтоб Андрей появился в больнице и объяснился с Маринкой.

- Ну что ж, - ответил Степан Прокопович. - Если врачи советуют, вызовем...

44

В утреннем саду свежо пахло дозревающими антоновками. Только что выглянуло из-за леса солнце и бросило косые, еще не горячие лучи под яблони, будто хотело отыскать упавшие за ночь плоды.