Люди небес

Слова Медведя разлетелись по дворам как стая напуганных птиц. Недовольство «хозяина» заставляло того пылать, словно сердце города, он заставлял кровь струиться в жилах здешних улиц, и с ней его огонь распространялся в самые далёкие части каменного организма, но теперь что-то шло не так. Опухоль возникла незаметно, но стала быстро возрастать. Всё хуже чувствовались плоть, стремительно теряющая с центром связь.

И вот тело уже захлёбывается кровью, пытаясь отстоять свои права, пытаясь выжить, но угроза становится сильней. «Ведьма» словно прокляла Медведя и тот город, что он всю жизнь считал своим. Но люди, отвернувшиеся от «хозяина», считали, что она для них лекарство, уничтожающее скверну, засевшую внутри.

– Я не этого хотела, – прошептала девушка, обращаясь к другу. – Я всего-лишь хотела дать им свет.

– Теперь ты видишь, что натворил твой свет?! – Андрей не злился, огонёк в его душе не позволил бы такому произойти. Просто решимость убедить Марию сбавить темп, не тратить силы понапрасну, создавая суету, проявлялась чересчур заметно. – Льётся кровь, есть жертвы, это не твоя вина, но ты в силах это прекратить.

– Ты хочешь сказать, что я могу остановить это насилие?

– Конечно! Перестань лить масло в огонь, и он сам собой погаснет.

– Нет! Я знаю, им нужен свет!

– Ты его уже дала им, подумай о других…

– Ты прав, в городе ещё есть те, кому его не хватает, чтобы сдержать свои опасные порывы. Я должна их освободить от боли, которая толкает к преступлению. Я должна идти в самое логово врага, медвежью берлогу, чтобы пробудить разум этих бандитов и остановить потоки крови!

Полная решимости Мария стала собираться, а Андрей полными печали и тоски глазами продолжал смотреть ей вслед.

***

Впрочем, ненадолго они расставались, и уже другой огонь горел в глазах Андрея. Словно безумный, друг Марии, он уже ждал её у дома их некогда общего врага, а теперь союзника молодого человека. Он ничего не мог плохого натворить, но, покинув своих товарищей, он отбирал ту пользу, которую мог бы принести. И не в силах остановить подругу Андрей пытался лишь ей всё объяснить.

– Ведь такой исход был очевиден. Тебе было не трудно его предугадать. Но ты решила не обращать внимания на МОЮ боль, предпочитая исцелять других, лишь приумножая мои страдания! Ты пришла спасти ИХ души, но позабыла, что существую Я! И это МНЕ больше всего требовалась помощь, но ты бы этого не увидела, если бы я не оказался здесь!

Да, она должна была заметить… нет! Открыть свои глаза и перестать отрицать то, что было очевидно. Андрею не хватало теплоты и света, и огонь в его душе всё слабее пробивался сквозь сгущающийся мрак. Вокруг юноши образовалась буря, лишая сил, ожидая тот момент, когда он так устанет, что его можно куда угодно направлять.

И эта буря целиком Андрея поглотила, подтолкнув к предательству, лишив «святую» друга и поддержки, а общее движение самого ценного участника. Это всё было следствием добровольной слепоты, теперь Мария лишь гадала, почему не стала ничего предпринимать.

– Ты мог бы просто попросить…

– Но я просил! Я умолял обратить на меня внимание, и что я получил? Ничего!

Внезапно лицо Андрея исказила кривая ухмылка, затем, недолгое молчание прервал его тихий смех.

– Смешно ведь! Так стараться и ничего не получить! А ведь я пытался быть правильным, терпеть, но ты не представляешь, каково это – мучиться, зная, что награды никогда не будет. И сколько же я ждал, надеялся, терпел… пытался вынести этот холод в твоих глазах, надеялся, что этот свет станет хоть чуть-чуть теплее.

В глазах юноши мелькнули слёзы, тут же скатившиеся вниз. Мышцы лица дёрнулись, затем ещё и гримаса исказила его болью. По покрасневшей коже вновь скатилась пара слёз, и дрожащий голос потянулся вместе с прерывистым дыханьем.

– Но нет, я просто пёс, который ждёт, когда хозяйка позовёт его лишь для того, чтобы принести газету. Но я всё-так терпел, я… я…

– Ты эгоист, – бессильно бросила Мария, не найдя что возразить.

И эта фраза напомнила Андрею то, что сделала с ним некогда его подруга, тогда, десяток лет назад. Но это было не вмешательство в течение душевных сил, сейчас эти слова ранили его сами по себе, потому что он был для них открыт. Эти слова были сущей правдой, беспощадно режущей другую правду, которую он только что произносил. И стало ясно, что эта, его правда не нужна, когда она причиняет столько боли. Что толку в том, что он всё расписал как было, если та, чей свет ему так нужен сама погасила его источник у себя внутри? И всё, что смог сделать Андрей, это упасть на колени, прижать руки Марии к своим губам и зарыдать, понимая, что он даже не заслуживает права вымаливать её прощенье.

– Я не достоин быть прощённым, но всё-равно говорю, прости… чтобы ты знала, что я сожалею. Я понимаю, что я виноват.

– И ты меня прости, Андрей, – Мария так же опустилась на колени, прижавшись к юноше, даря ему покой, который ему был необходим всё это время.

– Знаю, тебе пора идти. Я не надеюсь получить от тебя больше света, но прошу, возьми меня с собой.