Люди огня

— Подумай о тех, кто умрет сегодня, — устало сказал Эммануил. — Ты можешь их спасти.

— Их может спасти только Бог.

— Грош цена твоему милосердию.

Разговор пошел по кругу. Они просто не слышали друг друга.

Эммануил встал. Я было последовал его примеру, но он взглядом приказал мне сидеть.

— Пусть человеки решают судьбу человеков. Пьетрос! Его судьба — в твоих руках.

И направился к выходу.

Игнатий рассмеялся:

— Бежишь, поджав хвост!

Эммануил не прореагировал.

Он был уже у дверей, когда Лойола снова окликнул его. Совсем по-другому, очень мягко. Как милосердный священник на исповеди.

— Постой! Ты ведь человек… Наполовину. Ты можешь спастись.

Эммануил резко обернулся. Почти крикнул:

— Что, велика честь спасти Антихриста?!

Вышел и хлопнул дверью.

Я остался наедине с Лойолой. И снова почувствовал холодные ветры вершины. Я прекрасно понимал, чего от меня хочет Эммануил. Я уже научился слышать невысказанные приказы.

Лойола подошел ко мне. Сел рядом. Я понял, что смотрю в пол.

— Что, трудно, мальчик? Выбирай. Ты-то точно можешь спастись.

— Поздно. Я слишком далеко зашел.

— Поздно не бывает. Когда-то я стоял у окна, у которого молился, и думал о смерти, потому что мои грехи невозможно искупить.

— Какие ваши грехи!

— Считать себя величайшим из грешников — форма гордыни.

— Вы напрасно тратите слова. Я верен ему. Он — великий человек.

— «Человек»! Ты сам сказал. А выдает себя за Бога.

— Он способен на то, что невозможно для человека.

— Да, у нас сильный враг. Но ему недолго осталось.

— Он вам враг, не мне.

— Тебе тоже. В том-то и дело! Ты не понимаешь! Он погибнет, и вы все погибнете вместе с ним.

— Пусть. Я уже выбрал.

Какой у меня выбор! Что, пойти с тобой? Босиком по пустыне? Я — Великий Инквизитор огромной Империи. От таких должностей не отказываются! Вы сами виноваты. Я помню ваш колледж. Эти бесконечные соревнования классов, эти списки лучших учеников. Как я радовался, когда попадал на вершину списка…

Я попал на вершину списка, святой Игнатий! И я с нее не сойду!

Он вздохнул.

— Тогда пошли. Или ты убьешь меня прямо здесь?

— Пошли.

В последнее время вошло в моду оправдывать предателей. Иуда, Брут, Ганелон… Как можно совершить такое ради денег, карьеры или власти? Тут более благородные причины: самопожертвование, любовь к свободе, даже преданность.

Бред! Все проще и грубее: деньги, карьера, власть. Оправдания придумываем мы сами.

Мы вышли на тюремный двор. Небо прояснилось, по небу неслись облака, и в разрывах сияло солнце. На траве чернела вчерашняя кровь.

— Ты позволишь мне помолиться? — тихо спросил святой.

— Да.

Лойола преклонил колени:

Душа Христова, освяти меня.

Тело Христово, спаси меня.

Кровь Христова, напои меня.

Вода ребра Христова, омой меня,

Страсти Христовы, укрепите меня.

Я достал пистолет, который последнее время всегда носил с собой. Взвел курок. Лойола, казалось, не услышал. Он продолжал, уверенно, страстно:

Благий Иисусе, услыши меня:

В язвах Твоих сокрой меня.

Не дай мне отлучиться от Тебя.

От лукавого защити меня.

В час смерти моей призови меня

И повели мне прийти к Тебе,

Дабы со святыми Твоими восхвалять Тебя

Во веки веков. Аминь.

В этот момент я выстрелил ему в голову.

Свет! Огромный шар света, словно шаровая молния. Он поглотил меня. Я задохнулся и потерял сознание.

…Я обнаружил себя лежащим на земле. Навзничь. В небе прибавилось голубизны. Сияло солнце.

Я приподнялся на локте и увидел кровь. На траве, на рубашке, на ладонях. При выстреле в голову бывает много крови. Где-то я читал об этом.

Марк неумело перебирал струны. Три аккорда. Я и не думал, что он вообще когда-нибудь держал гитару в руках. Он хрипловато запел. Что-то о «наших ребятах».

Я лежал, развалившись на диване. Уши вяли. Я не сноб, и с музыкой у меня не очень, но трех аккордов мне мало.

— Да ты не переживай, Петр, — сказал он, прервав пение. — Мы на войне. После первого убийства всем дерьмово.

— Когда выстрелом в затылок — это не война.

— На войне, знаешь, всякое бывает.

— Да и не первое… Был Сугимори, потом — смертные приговоры. Здесь другое… Когда-то я преклонялся перед ним. Нас так учили в колледже святого Георгия. Я убил кумира. «Встретишь святого — убей святого». Освобождение от самодовлеющих стереотипов.

Я говорил в пространство, не надеясь, что Марк поймёт меня. Впрочем, почему не поймет? Умный мужик, просто не очень образованный.

Он отложил гитару и достал сотовый. Обнадеживающе посмотрел на меня.

— Такаги-сан?.. Через часок… Пропустят… Нет, немного. Пару ящиков… Да, парочку… Ждем.

— Это кто?

— Хозяин ресторанчика. Тебе расслабиться надо.

— Ох, Марк, пить с горя — последнее дело.

— Это смерть предателя — горе?

— Нет. Смерть души.

— Ну, это не ко мне. Это к Господу.

— Не хочу я с ним разговаривать!

Марк пожал плечами:

— Ну и не надо.