Люди огня

— Но есть множество других способов обретения бессмертия, благороднейший Болотофу. Ведь эликсир можно создать и из соков собственного тела посредством дыхательной гимнастики, медитаций и сексуальной практики. Но не затем я переместил сюда твое драгоценнейшее тонкое тело. Дело касается вашего несравненного господина Эмануинь. Мы, то есть школа «Письмен Трех Августейших», готовы поддержать его!

Китаец явно ждал фурора, но такового не получилось.

— Очень приятно, — холодно сказал я.

Но это не расстроило алхимика, по крайней мере, он этого не показал.

— Там, где осталось твое бесценное физическое тело, есть роспись с изображением этой недостойной горы, — таинственным тоном начал Гэ Хун. — Но это не настенная роспись. Она бумажная, а за ней — дверь. Вот ключ, возьми! — И он с поклоном вручил мне старинный медный ключ, большой и очень красивый. — За дверью вы найдете помещение, похожее на склеп, — продолжил китаец. — Но это не обитель смерти — это колыбель вечной жизни. Там ждет своего часа восемьдесят один искуснейший воин. Мы дарим их императору Эмануинь. Они бессмертны и неуязвимы. Как только божественный Эмануинь спустится к ним, жизнь вернется в их тела, если только он тот, кем мы его считаем. Но пусть будет осторожен, школа Небесных Наставников его не признала. Они говорят, что Эмануинь искажает дао. О невежественные! Как можно исказить дао? Ведь где дао, там и истинный путь. Можно лишь следовать ему. А теперь торопись, вернейший из сановников, ибо опасаюсь я, что твое незаменимое тело может слишком остыть в твое отсутствие. Там не совсем правильные условия для хранения.

Гэ Хун в очередной раз низко поклонился, и мир снова изменился, как картинка на экране телевизора, когда роскошный исторический фильм резко прерывает какая-нибудь жуткая реклама или выпуск новостей. Я снова лежал на полу в даосском храме, и мои руки были на удивление холодны и плохо сгибались, словно окоченели, так что я с трудом сумел приподняться.

У стены, освещенные слабым светом единственной свечи, прямо на полу сидели обнявшись Марк и Варфоломей. Услышав мою возню, Марк посмотрел на меня, как на привидение, и потряс Варфоломея за плечо.

— Смотри! Он очнулся!

— Этого не может быть, — промямлил тот сонным голосом и лениво открыл глаза. — Пьетрос! Ты жив?! Мы уже не надеялись… У тебя не было пульса. А мы не могли даже вызвать «Скорую». Все двери оказались заперты, мы не смогли выйти.

Я удивленно смотрел на них.

— А почему так темно?

— Мы потушили все свечи, кроме одной, — еще вчера, когда поняли, что можем остаться в полной тьме, — и стали жечь их по очереди. Это последняя.

— Ещё вчера?

— Ты был без сознания более суток.

— Мы говорили всего минут пятнадцать.

— Говорили? С кем?

— С Гэ Хуном.

— С Гэ Хуном? У тебя были галлюцинации? — Варфоломей посмотрел на меня крайне заинтересованно, взял свечу и поднялся на ноги, осветив роспись у себя за спиной.

И я узнал пейзаж, несмотря на огромную тень Варфоломея, скрывавшую добрую половину картины. Это была та самая гора, на которой меня встретил китайский алхимик и во мне сразу что-то переменилось, словно меня подцепили на крючок и приподняли над землей. Боль и сладостная покорность. Невидимый рыбак рывком поставил меня на ноги и подтолкнул к картине. Я сделал шаг, и Варфоломей отпрянул в сторону. Наверное, вид у меня был совершенно сумасшедший. Я шел прямо на стену, абсолютно не владея собой. Да, это была бумага, и очень старя бумага. Она разорвалась сразу, без особых усилий и я оказался перед тяжелой железной дверью, украшенной литыми тиграми, и драконами, и иероглифическими надписями. Варфоломей уже пришел в себя и стоял со свечой чуть позади, освещая дверь.

— .Здесь цитата из «Дао-Дэ цзин», — тихо сказал он. — "Кто умеет овладевать жизнью, идя по земле, не боится носорога и тигра; вступая в битву, не боится вооруженных солдат. Носорогу некуда вонзить в него свой рог, тигру негде наложить на него свои когти, а солдатам некуда поразить его мечом. В чем причина? Это происходит оттого, что для него не существует смерти».

Когда я услышал эти слова, небесный рыбак снова вспомнил обо мне. Покоряясь его воле, я разжал руку. В ней был ключ. Я быстро нашел замочную скважину, Ключ подошел, я повернул его, и дверь со скрипом подалась.

Перед нами была еще одна лестница, ведущая куда-то вниз, Варфоломей опустил свечу, но это не помогло, все равно она освещала только несколько ступеней. Я пошел вперед. Лестница медленно поворачивала, извиваясь по внешней окружности широкого колодца. Мы спускались все ниже, и скоро дверь и даосский храм-лаборатория остались где-то далеко наверху. Стало холодно.