Люди особого склада

На — канавах мы поставили свои посты. Кое-где вырыли окопы, ямы, на одной важной высотке построили дзот. Сержанта Петренко направили в отряд Меркуля с заданием привести оттуда группу хорошо вооруженных партизан. Две разведывательные группы послали в Житковичи и Копаткевичи. Разведчикам надлежало передать житковичской группе, что она обязательно, любыми средствами должна связаться с Довалем, Дербантом и взорвать немецкую нефтебазу в Житковичах.

В гарнизонах у нас были свои люди, которые извещали наш штаб о планах и намерениях врага.

Копаткевичской группе приказали наладить связь Михайловского с Жигарем, передать им указания подпольного обкома.

Из сведений, которые мы получали из гарнизонов, было ясно, что гестапо решило захватить подпольный обком партии и его руководителей.

Гитлеровские части появились в деревнях Червонное озеро, Большой Лес, Дьяковичи. Постепенно эсэсовскими бандами заполнялись ближайшие к нам хутора, заслоны на канавах передвигались ближе к озеру. Эсэсовцы не знали, что здесь всего два десятка партизан и, кроме винтовок, автоматов, пистолетов и гранат, у нас не было никакого оружия. Судя по старобинским, любанским и октябрьским операциям, они предполагали, что в районе Червонного озера находится большое количество хорошо вооруженных партизан.

Вражеское окружение все больше и больше давало себя знать. Все труднее становилось поддерживать связь с партизанскими отрядами, партийными подпольными группами и с местным населением, которое обеспечивало нас продуктами и всем необходимым для борьбы и жизни.

В лагерь, наконец, вернулся Роман Наумович Мачульский. Он пробрался через не занятые фашистами деревни Скавшин и Осово. Приход Мачульского был большой радостью для всех нас: он был с нами живым, здоровым. Наши силы увеличились, и мы почувствовали себя еще более уверенно.

Роман Наумович пришел поздно ночью. Коротко доложив о результатах своей командировки, начал расспрашивать о наших делах. Тут же обсудили план дальнейших действий. Все шло к тому, что нам придется выбираться из лагеря. Обороняться на месте рискованно. Решили отправить Бельского на Любанщину, подготовить там базу для подпольного обкома и известить любанцев о положении на Червонном озере. Группа партизан с Левшевичем во главе разведает дорогу в направлении червонноозерских хуторов, к рассвету вернется и доложит обстановку.

Мы были уверены, что наш план выполнить нетрудно, но вышло совсем иначе. Левшевич к рассвету не вернулся. Утро прошло в напряженном ожидании. Еще были надежды на задержку, на какую-нибудь непредвиденную случайность. Левшевич не вернулся и на следующий день. Одно из двух: или наши разведчики наткнулись на вражескую заставу, и их захватили фашисты, или они испугались блокады и, вырвавшись, решили больше не лезть в западню. Возможно, что и Бельскому не удалось дойти до любанских отрядов.

Надо было немедленно что-то предпринимать. Если этой ночью мы не выйдем из окружения, дальше будет вырваться еще труднее.

Фашистско-полицейские заслоны на канавах и хуторах подходили все ближе и ближе к озеру, кольцо блокады сжималось. Группа на «ездовне» обнаглела и приблизилась к лагерю. Но фашистам не поздоровилось. Подкрались партизаны к засаде и гранатами уничтожили пулеметное гнездо. Перепуганные полицаи бросились в болото, здесь их почти всех и перебили. «Ездовня» на некоторое время очистилась.

На другой день Бондарь отправился в дальнюю разведку. Ему надо найти путь для выхода из окружения, выяснить, что случилось с Левшевичем и удалось ли выйти из блокады Бельскому. Мы настаивали, чтобы он взял с собой как можно больше бойцов, но он повел только троих. Бондарь знал, что здесь у озера оставалась вся база обкома и ее надо не только охранять, но и готовить к переправе в другое место.

Это был один из самых тяжелых дней нашего подполья. Вот что рассказывал потом Алексей Георгиевич:

— До деревни Червонное озеро мы прошли беспрепятственно. Поговорили с крестьянами, расспросили о наиболее удобных тропах и пошли дальше. Выходим за деревню, видим, из-за горки показались люди — человек пятнадцать. Все в гражданской одежде, но вооружены.

«Партизаны, — сказал один из моих бойцов, — разрешите, я пойду к ним».

Похоже было, что это и в самом деле партизаны. Я знал о приказе обкома прислать из отряда Меркуля группу бойцов. «Это они и идут», — подумал я. Но оказалось, что это были разведчики большого отряда эсэсовцев, переодетые в гражданскую одежду. После нашего угощения на «ездовне» гитлеровцы решили бросить на озеро крупный, хорошо вооруженный отряд, который вскоре и появился.

Нас было четверо, а эсэсовцев — больше сотни. Они открыли огонь из винтовок и пулеметов. Принимать бой при таком соотношении сил было невозможно, и мы, отстреливаясь, стали отходить. Позади — небольшие заросли лозняка, я не успел добежать до них — пуля перебила мне левое колено, и я упал. Гитлеровцы усилили огонь. В грохоте стрельбы мои товарищи не заметили моего ранения.