Люди под кожей

И тогда, под пристальным вниманием кровожадных чудовищ, Йама резко, одним движением отхватывает кусок от краснобокого яблочка. Пока жует, пристально смотрит в глаза пастырю, готовая если и умереть, то так, чтобы он навсегда запомнил, как она смотрела на него перед смертью.

Только вот он и так запомнит, потому что глаза у нее материны.

В тишине каждый ждет, что же произойдет дальше, но все остается неизменным. Йама тревожно прислушивается к телу, не болит ли где. Но, несмотря на ожидание худшего, теперь она, напротив, чувствует себя гораздо лучше. И что самое главное, нога совсем не болит. Поборов соблазн взглянуть, что же теперь стало с конечностью, Йама с подозрением косится на своего «лекаря».

– Жить ты будешь долго, – наконец объясняет он. – Всех знакомых и родичей своих переживешь. Детей, внуков и правнуков. Жизнь твоя будет такая длинная, что в один момент ты устанешь жить и будешь молить богиню смерти забрать тебя с собой.

– А тебе что с того будет?

Впервые за их встречу пастырь широко и искренне улыбается.

– Взамен я хочу жизнь твоего наследника. Но не бойся, – торопливо добавляет он, видя, что Йама хочет что-то возразить. – Не сына и не дочери, а того, кто родится на закате истории, когда ворота в Беловодье закроются для простых людей. Он тебе будет почти никто, считай, крови твоей в нем уже почти не останется.

Звучит и правда не очень страшно, мысленно соглашается Йама, но все же решается изменить правила этой не очень-то веселой игры:

– Честно ли это, дяденька? Моего разрешения вы, получается, не выспросили, а сами все решили?

Висящие в воздухе Тени раздраженно шипят.

– Ладно, так и быть.

Был бы он на стороне зла, его уже бы и след простыл, но он ведь пастырь – тот, кто должен поддерживать мирское равновесие, а не склонять чашу весов в одну или другую сторону.

– Вот тебе три камешка. – На этот раз пастырь протягивает девушке левую руку и высыпает ей на подставленную ладонь что-то практически невесомое. – Сумеешь спрятать их от меня, так и быть, оставлю в покое. Но коли найду их и проглочу, тебе уже никуда от меня не деться.

В ту ночь Йама спит крепко, глубоко, а проснувшись наутро, решает, что увиденное было сном. И тут из полураскрытой руки на деревянный пол падает что-то маленькое и прозрачное. Йама с удивлением смотрит на два оставшихся камешка, но все ее раздумья тут же прерываются хриплым голосом отца:

– Проснулась? Давай воды натаскай, завтракать пора.

Внезапное осознание падает на Йаму, как перезревший плод. Через два месяца отца придавит старое трухлявое дерево в соседском саду.

Первая мысль: еще все можно изменить. Судьба – это то, что мы творим своими руками, не то, что какие-то там божки даруют сверху. В этот момент Йама принимает твердое решение: использовать полученные знания во благо, спасать людей, помогать им.

Только вот человеку, может, именно поэтому и выделен такой короткий срок, что, живи он чуть дольше, слишком многое бы понял.

– Спасибо, что проводил, – говорит Лиза. Кончик носа красный от мороза, изо рта густым облачком вырывается морозное дыхание.

Лев делает вид, что не услышал благодарности.

– Красивая подвеска. – Молодой человек кивает на торчащее в глубоком вырезе пальто украшение. В сочетании с серой водолазкой и правда смотрится весьма симпатично.

Не отдавая себе отчета, Лиза инстинктивно тянется к кулону и крепко сжимает его в кулаке. На лице всего на секунду появляется тень страха, но быстро ускользает прочь.

– Спасибо. – Пластиковая улыбка в ответ. Все тепло от их предшествующего общения моментально мерзнет от одного-единственного комплимента. – Фамильное наследие.

Надо бы перевести тему на что-нибудь другое, но Лев все никак не может оторвать глаз от мерцающего на солнце камня.

– А я, кажется, видел нечто похожее не так давно, – хмурится он. – Но не важно. Мы, мужчины, мало чего в этом понимаем, – заканчивает с улыбкой.

Лизу моментально как подменили. Зрачки расширяются, дыхание становится рваным, как будто до этого девушке нужно было прикладывать усилия, чтобы элементарно вдыхать и выдыхать воздух. Даже ноздри становятся чуть шире, словно у быка, взбудораженного тряпкой тореадора.

– Где? Где ты видел? – на одном дыхании выпаливает Лиза.

Контролировать себя становится все труднее, но если этот парень и правда знает, где второй камень, то это даст ей неоспоримое преимущество.

По лицу Льва понятно, что он хочет взять свои слова обратно, но поздно.

Эти камни ни с чем не спутаешь: бриллианты округлой формы с бесчисленным числом граней, каждая из которых отливает своим собственным оттенком радуги. Ни один человеческий мастер, даже самый искусный, не способен повторить сей шедевр, созданный руками богов.

– Да это точно что-то другое. Давай я пойду, мне пора уже.

Лев уже повернулся к Лизе спиной, когда девушка хватает его за локоть шерстяного пальто и держит крепко, бульдожьей хваткой.

– Где. Ты. Видел. Камень.

– Вообще-то, их было два.