Люди погибели. Сатанизм к России: попытка анализа

 Экспертная комиссия пришла к заключению о вменяемости Артема, установив, что он психическим заболеванием не страдает и не страдал таковым в период, к которому относятся инкриминируемые ему деяния. Комиссия сочла, что рассказы Артема, в которых описывается эпизод встречи с «нечто», с «оно» не могут быть поняты как проявление психического заболевания и, возможно, носят защитный характер; заявления о том, что он – кролик, что у него бывают какие-то необычные состояния и т. д., не являются болезненными, а относятся к его склонности к фантастическим переживаниям и определяются психопатическими чертами его характера.

 Чем закончилась эта история? Артем З. был осужден на 9 лет лишения свободы, шестеро других обвиняемых на сроки от семи до девяти лет лишения свободы, двое – на 2 года условно. Зинаида Кузина, считавшаяся идеологом этой группы сатанистов, приговорена к пяти годам заключения за пособничество в убийстве.

 По мнению суда, вина подсудимых доказана полностью. Однако адвокат и прокурор, каждый по-своему, приговором суда остались недовольны. Первый традиционно утверждал, что признания в виновности у обвиняемых были в ходе следствия «выбиты милиционерами-садистами».

 Прокуратура же считала, что милиция Северо-Задонска, напротив, пыталась скрыть преступление, выдав убийство за самоубийство. Оставлю недовольство адвокатов на их совести, но претензии прокуратуры к милиции, по-видимому обоснованы и весьма настораживают, поскольку в делах, связанных с уголовными преступлениями, совершенными сектантами, в том числе сатанистами, милиция часто занимает более чем пассивную позицию.

 В данном случае уже на следующий день после нахождения трупа С-на начальник Северо-Задонского отделения милиции Сидоров собрал людей и объявил: «Здесь – самоубийство, работать не будем». Сидоров утверждал, что на его глазах судмедэксперт будто бы извлек из раны на шее убитого осколок стекла (в акте экспертизы это не отмечено). Через два дня он нашел «свидетелей», которые якобы видели окровавленного С-на идущим вдоль железнодорожного полотна (в остальном свидетельские показания были взаимоисключающими). Дело о «самоубийстве» было списано в архив, сатанистов не разоблачили, результат – второе ритуальное убийство. Даже когда дело дошло до суда, суд первоначально не вынес обвинительного приговора. Только после вмешательства Верховного суда и заключения повторной судмедэкспертизы, исключающей версию о самоубийстве, в приговоре было определено упомянутое наказание всей группе сатанистов. Нельзя не отметить, что государственный обвинитель потребовал материалы в отношении начальника отделения милиции Сидорова выделить в отдельное производство с тем, чтобы установить, какими мотивами тот руководствовался, выдавая убийство за самоубийство…

 Выше указывалось на успешные попытки «разваливания» уголовных обвинений в отношении сатанистов. Такая попытка имела место и в данном случае. И, к сожалению, не исключено, что очередная кассационная жалоба адвокатов по этому делу приведет в конце концов к изменению обвинительного приговора суда.

 Приведу другой пример, подтверждающий реальность существования ритуально-группового сатанизма и опасность практической деятельности его приверженцев.

 Олег С., 21 года, обвиняется в убийстве матери за ее попытки «вмешиваться не в свое дело». Стационарное судебно-психиатрическое освидетельствование прошел в ГНЦ им. В. П. Сербского 8 декабря 1998 года.

 Воспитывался без отца. Мать Олега отличалась деспотичным, властным характером, часто наказывала его. В подростковом возрасте с матерью установились напряженные отношения, она требовала жесткого подчинения и выполнения всех ее указаний (как проводить время, что читать, как одеваться), но никакого теплого чувства не проявляла, и душевной близости между ними не было.

 В школу Олег поступил своевременно, до 4-го класса учился хорошо, но потом из-за конфликтов с матерью стал часто убегать из дома, ночевал в подвалах. Соответственно не готовил домашних заданий, снизилась успеваемость. В связи с этим его стали обсуждать и наказывать в школе. В ответ развилась озлобленность на мать и учителей. Начал нарушать дисциплину на уроках, дерзил учителям. Пытаясь оставаться незамеченным, бил стекла, портил школьную мебель, употреблял спиртные напитки.

 «Чтобы найти себя и как-то разрядить злость», стал заниматься в секции каратэ. Одновременно увлекся коллекционированием ножей. Мать общего языка с ним так и не нашла. Он все реже приходил домой, время проводил среди подростков с асоциальным поведением, совершал с ними на рынках мелкие кражи сладостей, булочек, отнимал у сверстников деньги. Из-за прогулов и низкой успеваемости оставался в шестом и седьмом классах на второй год и затем школу бросил. Поступил в ПТУ, но и оттуда со второго курса был отчислен за прогулы и избиение преподавателя.