Люди, принесшие холод. Книга 1

Известно, что в январе 1719 года он давал отчет о своей экспедиции Сенату, вероятно, был полностью оправдан, потому что уже в 1724 году мы вновь встречаем его в Сибири, на китайской границе, но уже в чине полковника. Все, закончилась его служба в столице близ царя — слишком уж ценны всегда были специалисты по Азии, чтобы держать их в Петербурге. Обычная история, надо сказать — если уж человек ввязывался в Большую игру, выйти из нее было довольно сложно. Так и наш Иван Дмитриевич — всю оставшуюся жизнь он работал на китайском направлении, сделал там очень много. Ушел в отставку Бухгольц в генеральском чине и преклонном возрасте. Вновь назначенный сибирский вице-губернатор Лаврентий Ланг[64] так и писал в своем рапорте в 1740 году: «Бригадир и селенгинский комендант Бухгольц, который, яко древен и в ногах болезнь имеет, того ради его, Бухгольца, оттуда возвратить, а туда здорового человека его же характера послать».

Вряд ли Бухгольц часто вспоминал о своей первой сибирской экспедиции, пусть ее результатом и стало появление одного из главных сибирских городов — люди не любят вспоминать о поражениях. Но экспедиция эта, как выяснилось, оказала услугу не только России, но и Джунгарии. Помните прогнанных перед Ямышевой крепостью пленных из отправленного подкрепления? В этой бесконечной веренице шагал и шведский пленный сержант Иоганн Ренат. Этому дважды пленному предстояло навсегда вписать свое имя в недолгую историю государства под названием Джунгария.

ГЛАВА 14. Каролины в кошмарной стране

Но прежде истории Рената я хочу немного рассказать о шведских пленных в России. Я уже не раз упоминал о них — и в истории Бековича, и в истории Бухгольца, но все как-то вскользь. Пришла пора — раз уж речь пойдет об одном из этих «эмигрантов поневоле», неожиданно для самого себя ввязавшемся в Большую игру — вспомнить этот очень занятный, хотя и нечасто поминаемый эпизод в нашей истории. Ну, слушайте…

Шведские пленные появились в России после сражений под Полтавой и Переволочной. Всего в этих двух блестящих баталиях было взято в плен порядка 22 тысяч человек, а если считать всех гражданских, придворных, женщин, сопровождавших шведскую армию, то вполне наберется тысяч двадцать пять. Как все мы помним со школы, после победы Петр пригласил пленных генералов в свой шатер, а потом, на праздновании победы, поднял тост «за своих учителей» в ратном деле.

Увы, но любая пьянка рано или поздно заканчивается, сменяясь неизбежным похмельем. Так и для наших пленных — славословия и празднование чужой победы быстро закончились, и начались нелегкие будни военнопленных.

По велению Петра всем рядовым пленным должно было выплачиваться жалование (офицеры по обычаям того времени заботились о себе сами), шведам разрешалось заниматься ремеслами, а желающие могли перейти на русскую службу. Желающих, надо сказать, оказалось довольно много — только в первые недели около 6 тысяч пленников (в основном иностранные наемники и шведы из рядовых и унтер-офицеров) принесли присягу Петру, поступили на службу России и влили толику европейской крови в русскую нацию. Отказавшихся примкнуть к победителям расквартировали по городам средней полосы: в Ярославль, Ростов, Новгород, Владимир, Муром, на оружейные заводы в Тулу, в Арзамас, Симбирск, Уфу, Чебоксары… Большая шведская колония оказалась в Казани и соседнем Свияжске; они-то, собственно, все и испортили.

Как написали бы сегодняшние следователи, некий капитан Рюль, содержавшийся в Свияжске, вступил в преступный сговор с капралом драбантов[65] Курселем с целью организации побега. Да не простого, а массового. Пользуясь тем, что в обоих городах пленные содержались абсолютно свободно и могли передвигаться по городу без караула, подельники начали агитацию среди офицеров. Вскоре к заговору присоединилось более 150 человек, и — главная удача — удалось распропагандировать все три полка, которые были приставлены присматривать за пленными. То, что охранники почти в полном составе влились в ряды заговорщиков, объясняется просто: по извечной русской безалаберности гарнизон Казани и Свияжска составили недавние боевые товарищи пленных. А именно — три немецких драгунских полка, после Днепровской капитуляции перешедшие на русскую службу. Русских войск в городах практически не было — только небольшие отряды, расквартированные в казанском кремле и центре Свияжска.

Заговорщики намеревались в условленный час выступить одновременно, перебить русских, захватить арсеналы и казну, и, соединившись, пробиваться в Польшу, навстречу шведской армии под предводительством генерала Маршалка. Но все, конечно, закончилось так, как заканчиваются девять заговоров из десяти — за день до выступления шведский адъютант Бринк прибежал к коменданту Свияжска и всех сдал.