Люди, принесшие холод. Книга 1

Нарыв лопнул, когда лучший российский полевой агент Бакунин «работал» Нитара-Доржи. Этот внук Аюки был одним из самых авторитетных представителей калмыцкой верхушки, и одновременно же — наверное, самым опасным. Родной брат одного из главных претендентов на престол — Дасанга, он прославился боевыми подвигами в стычках с казахами и ногайцами, и губернатор Волынский считал, «что Нитар-Дорже в калмыцких улусах никого противника нет». Но при этом калмыцкий богатырь отличался абсолютной безбашенностью и был, выражаясь языком веселых 90-х, «беспредельным отморозком». Тот же Волынский, обличая в докладной записке Дасанга, о Нитаре-Доржи отозвался так: «а брат его Нитар-Доржи над всеми ворами архиплут; все владельцы и простой народ другой стороны на них страшно озлоблены, потому что от них ни другу, ни недругу спуску нет, всех обокрали кругом».

Но дело даже не в плутовстве Нитара-Доржи. Гораздо страшнее была его патологическая — на грани психического расстройства — жестокость. По словам его родных братьев, он «в какой день не убьет человека, то убивает лошадь или другую скотину».

Я не буду подробно рассказывать вам обо всех обстоятельствах этого дела — разобраться в этом запутаннейшем узле, связанном из отношений Дасанга, Дондук Омбы, Дондук Даши, Баксадая Доржи (он же Петр Тайшин, основатель известного дворянского рода), Нитара Доржи, Данжина Доржи, Цэрэн Дондука, Лабан Дондука, Гунга Доржи, Доржи Назарова нелегко и профессиональному исследователю. Но в самом общем виде дело обстояло примерно так.

Дасанг со своими многочисленными братьями (авторитетнейшим из которых был психованный Нитар Доржи) поругался с остальными родственниками еще при жизни своего деда Аюки. Разругались вдрызг, до мордобития и военных действий, к которым, собственно, сразу же и перешли. Дралось аюкино потомство отчаянно и самозабвенно, и русская администрация уже и не знала, что с этим делать. Растаскивал разгулявшихся родственников не кто-нибудь, а российский губернатор Волынский самолично, причем едва ли не в прямом смысле слова. Родственники со своими армиями кружили по степи, выискивая удобный момент, чтобы кинуться друг на друга, а между ними бегал губернатор с драгунскими полками и с отчаянной лихостью успевал в последний момент вклиниться между дерущимися и предотвратить кровопролитие и разбой. Причем, своей миротворческой деятельностью он настолько надоел калмыкам — драчунам по природе и призванию — что дело дошло до прямых угроз. Когда Волынский в очередной раз не давал сцепиться насмерть Дасангу и Дондук Омбо, следуя с русскими полками по берегу речки Берекети, разделявшей противников, Дондук Омбо даже прислал к нему нарочного, заявившего, что, если губернатор не остановится, а пойдет дальше, то он, Дондук Омбо, «будет поступать с ним по неприятельски».

Напугать Волынского, впрочем, у него кишка была тонка — в те буйные времена на губернаторском посту неженки и боягузы не выживали, к тому же усилия по поддержанию мира в регионе достали Волынского настолько, что он сам с удовольствием бы уже повоевал с кем-нибудь, чтобы выпустить пар. Пришлось Дондуку Омбо смириться и уйти в свои улусы. Так или иначе, но основную задачу губернатор выполнил — не дал разгореться полномасштабной войне в своем регионе.

Когда же умер Аюка, из Петербурга последовал приказ — завести всех калмыков за Царицынскую линию — цепь укреплений, протянутых от Волги до Дона с целью защиты русских поселений от нападений калмыков, ногайцев и кавказских народов. Формально это делалось для того, чтобы защитить оставшихся без единого руководства калмыков от возможных нападений ногайцев, казахов и кавказцев, которые вполне могли воспользоваться случаем, и ринуться сводить старые счеты. Но, естественно, главным резоном была возможность избежать нежелательных эксцессов (недаром обратно калмыков выпустили лишь после выбора хана, которого признали все претенденты). За линией калмыки были полностью свободны — примыкавшие к их землям с севера русские могли лишь бить по хвостам и ждать можно было чего угодно — от откочевок на неконтролируемые русскими земли до полномасштабной гражданской войны. Перейдя рубеж, калмыки оказывались в русском окружении и полностью отдавали себя во власть сюзерена.

Естественно, идти за линию никто не хотел, но, если с другими вождями калмыков это был вопрос в принципе решаемый, то уговорить уйти за линию группировку Дасанга было практически нереально. Хотя бы потому, что за Волгой им бы пришлось кочевать бок о бок с братьями, которым они еще пару месяцев назад пытались пустить кровь.

Именно поэтому к Дасангу Волынский отправил своего лучшего агента — Василия Бакунина.