Люди против нелюди

Почти в каждом номере газеты появляется карикатура на митрополита. Митрополит Вениамин сидит на сундуке с золотом и смотрит, как умирают от голода дети. А вот митрополит Вениамин и сам разрывает детей на куски…

«Поп? — с наглой развязанностью спрашивает со страниц «Петроградской правды» Георгий Устинов. — Чего же ты хочешь, поп?»

Во вторник, 21 марта, «Петроградская правда» опубликовала Постановление Петросовета об изъятии церковных ценностей:

«Те самые служители церкви, которые во время грабительской империалистической войны предлагали отдать Николаю Кровавому церковные ценности на войну, теперь не хотят отдать их на кусок хлеба для голодающих миллионов крестьян…»

Рассказывая о том, как умело разворачивал Григорий Евсеевич Зиновьев против Православной Церкви весь вверенный ему репрессивный и пропагандистский аппарат, мы упустили из поля зрения другого зиновьевского сподвижника — протоиерея Александра Ивановича Введенского. Нет-нет! О нем не забывали в эти бурные дни. Рыдая о голодающих в Поволжье, испуская вопли о черном коварстве митрополита, газеты не теряли Александра Ивановича из виду, при любой возможности старались «поддуть» его репутацию подлинного христианина.

14 марта, накануне телеграммы с просьбой санкционировать расстрел верующих, «Петроградская правда» опубликовала статью «Приход протоиерея Введенского голодающим», из которой читатели узнали, что и среди церковников есть люди, которые готовы откликнуться на чужое горе. Таков, например, протоиерей Введенский, что собирает помощь голодающим…

Ну а теперь, накануне подготовленной ГПУ «операции по служителям культа», Введенскому предстояло явиться во всей красе — ему отводилась в чекистских планах весьма заметная роль. Еще 21 марта ГПУ подготовило для Политбюро такую записку:

«ГПУ располагает сведениями, что некоторые местные иереи стоят в оппозиции реакционной группе Синода и что они в силу канонических правил и других причин не могут резко выступать против своих верхов, поэтому они полагают, что с арестом членов Синода им представляется возможность устроить церковный собор, на котором они могут избрать на патриарший престол и в Синод лиц, настроенных более лояльно к Советской власти».

В этой записке, положенной, как известно, в основу разработанного Л. Д. Троцким плана «октябрьского» переворота в Церкви, о революции говорится пока в предположительном тоне. Органы ГПУ лишь сообщают об инициативе сотрудничающих с ГПУ священников. Никакой оценки их предложений в записке нет. Оно и понятно. Товарищ Мессинг, возглавлявший Петроградское ГПУ, хотя и знал, что Введенский, так сказать, конкордирует с Зиновьевым, но пока еще не вполне доверял ему. Пока Александр Иванович перед ГПУ себя никак не проявил. Приятно, конечно, что Александр Иванович более похож на еврея, чем его дед, чистокровный еврей, но одной внешности Мессингу было мало.

Испытание, которое Мессинг предложил Введенскому, было нелегким. Введенский со своими единомышленниками должен был, заявив об этом публично, выступить в качестве «пятой колонны».

Нам думается, что Александр Иванович без особого энтузиазма встретил это предложение. Ведь одно дело впадать в экстаз на лекциях перед либерально относящейся к православию интеллигенцией, одно дело вдохновенно отдаваться творчеству во время церковной службы, и совсем другое — написать публичный донос. Тут, пожалуй, и либерально относящаяся к православию интеллигенция могла не понять Александра Ивановича.

Известна история, которую любил рассказывать сам Введенский. Однажды университетский профессор сказал будущему протоиерею, что хотя он и любит церковь, но стесняется ходить на церковные службы.

— Это, — смущаясь, сказал профессор, — простите меня, вроде дурного общества… Мне будет совестно показаться коллегам, если они узнают, что я хожу на литургию.

— Может быть, вам ходить на раннюю обедню? — предложил Введенский. — Тогда коллеги не узнают.

— Да-да… — задумчиво проговорил профессор. — Разве что ранняя обедня…

Александр Иванович вспоминал этот разговор, чтобы показать, как тонко понимает он настроения интеллигенции. И с ним трудно не согласиться. Тонко и глубоко понимал он либеральную публику. И, конечно же, получив приказ Мессинга, Введенский чрезвычайно переживал. Он-то ведь знал, что либеральной интеллигенции не только в церковь ходить неловко. Сотрудничать с ГПУ интеллигенция тоже стеснялась…

О, как переживал Александр Иванович! Я готов допустить, что, услышав приказ, он даже возмутился. С негодованием отверг его, а когда ему пригрозили санкциями, отправился искать защиты к сотоварищу по «конкордату» Григорию Евсеевичу Зиновьеву. Кипя негодованием, нажаловался ему. Но Григорий Евсеевич был не либеральным интеллигентом, а большевиком.

— Ты что это, Саша? — удивленно спросил он. — Западло тебе с органами работать?

— Почему же западло? — начал оправдываться оробевший Александр Иванович. — Я со всем моим уважением… Но понимаете, Григорий Евсеевич, надо ли так сразу, так открыто… Может быть…