Люди с далекого берега

В вестибюле нового здания, где ярко горели лампы дневного света, пол сверкал кафелем, а объявление на дверях гласило, что на почту вход с собаками воспрещен. Каждая семья имела почтовый ящик. Теперь, если тебе не надо купить почтовых марок или послать перевод, приходи, ни о чем не спрашивая, бери свою почту и иди себе домой.

— Непривычно как-то, — жаловалась, Дороти, выкладывая нашу почту на кухонный стол. Как только ей исполнилось шестнадцать, родители настояли, чтобы она бросила школу, и теперь она целыми днями работала в лавке. Поход за почтой отца, нашей почтой и почтой Роузов был для нее в известной степени разрядкой.

Дороти уселась на тахту, сняла с головы платок и расстегнула молнию на куртке. Июль выдался неожиданно теплый. А до этого так долго стояли холода, что мы уже забыли, что такое тепло.

Я просмотрела почту. Из шести писем в трех конвертах — счета, несколько журналов и каталог летней распродажи фирмы «Итон», в котором первые восемь страниц занимала реклама купальников. В нашем поселке их много не сбудешь.

Дороти и Рут все еще оставались подругами, хотя после замужества Рут их дружба была уже не та, что раньше. В тот год Сесил вновь отправился на Великие Озера, пообещав, когда вернется, построить новый красивый дом с окном во всю стену. Пока же Рут продолжала жить с родителями и пестовала своего малыша, которого назвали Уэйн.[24] Обычно по утрам с ребенком на руках она заходила в лавку поговорить с Дороти или с другими покупателями. Рут хвасталась, что в свои шесть месяцев Уэйн носит ползунки, которые впору лишь полуторагодовалым детям. Дороти слушала, кивала, но мыслями была где-то далеко. Она уже столько простояла за прилавком, что ей казалось, будто она знает, что надо тому или иному покупателю, прежде чем он раскроет рот. Но стихи она все еще писала.

А Дэн все сокрушался, что очень трудно стало торговать теперь, когда закрылся единственный завод в поселке, хотя его дело почти не пострадало, потому что местное население получало страховки по безработице, пособия для многодетных семей и пенсии. Больше всего его беспокоило то, что множество крепких мужчин живет на пособие по безработице. В свои молодые годы он из гордости ни за что не пошел бы на это.

— В мои времена мы нанимались на Никерсонс в Северный Сидни, или шли валить лес в Бэджер, или в армию записывались, — вспоминал он. — Если ты молод и здоров, а деньги ни за что получаешь, добром это не кончится.

Когда однажды туманным днем Дороти сказала, что уезжает из дому, меня это не очень удивило.

— Меня берут на работу в Корнер-Брук с первого сентября, — сообщила она мне, сияя от счастья, и показала письмо из больницы, в котором говорилось, что ее принимают на курсы санитарок.

— Отцу это, конечно, не по нраву, а я — на седьмом небе от счастья!

Лерой с печальным видом стоял рядом.

— Мы будем скучать без тебя, Дороти. И я, и Лерой.

— Обещаю писать каждую неделю, а Лерою — отдельно.

Мы чуть-чуть повеселели.

— Корнер-Брук — большой город, и поначалу тебе, наверно, будет нелегко одной.

— Прямо сплю и вижу этот город, — сказала она, как будто речь шла не о заштатном Корнер-Бруке, а о каком-нибудь экзотическом городе, скажем Венеции или Багдаде. — Я ведь сроду никуда не ездила. Да нет, не буду я скучать по дому! — добавила она, подумав. — Это раньше я без дома не могла, а теперь ничего меня здесь не держит. Сейчас в поселке все по-другому. Мамаша говорит, что я забиваю себе голову всякой чепухой, но я-то знаю, что говорю.

Однако получилось так, что мы уехали из поселка раньше Дороти. Нелегко было нам принять такое решение, но ведь теперешний поселок и для нас перестал быть родным домом. Балина превратилась в город со всеми присущими ему пороками и проблемами. А к осени ситуация грозила еще больше осложниться, поскольку решено в принудительном порядке переселить к нам около двухсот жителей из соседнего поселка Гранд-Анс. Лишь немногим из этих переселенцев, лишенных исконного рыбного промысла, удастся начать в нашем поселке новую жизнь, промышляя рыбу не в море, а по-прежнему в реках и озерах. Их переезд еще больше усугубит боль израненного сердца Балины — их бывшего соседа.

А тем временем работы по строительству долгожданного телевизионного передатчика продолжались, и, хотя прием телевизионных программ можно было ожидать не раньше чем через несколько месяцев, тем не менее во многих кухнях появились пока еще не работающие телевизоры.

Прибыла бригада для разметки трассы десятимильного шоссе, проложенного в необжитых районах, — оно должно было войти в систему трансканадской шоссейной магистрали.

Куда ни глянешь — всюду заметны черты прогресса, со всех сторон наступающего на поселок, жители которого, в отличие от нас, совершенно не способны были оказывать ему сопротивление.

И вот в один прекрасный августовский день, когда западный ветер разогнал туман, мы приготовились отчалить на нашей маленькой шхуне. Мы хотели уехать так же, как и прибыли сюда, — своим ходом. Капитан торопил с отплытием — хорошая погода стоит не вечно. Мы взяли курс на запад.