Люди с платформы №5

Это чем-то напоминало те времена, когда он еще только-только начал работать на бирже: предельная сосредоточенность на изучении совершенно новой сферы деятельности и чувство глубочайшего удовлетворения, когда у тебя получается. Правда, сейчас его не терзали подозрения, что он притворщик, которому пока удается играть несвойственную ему роль. Как не было и постоянно саднящего страха оказаться разоблаченным.

Чего уж греха таить, в тот момент, когда два банковских охранника подошли к его столу с пустой картонной коробкой, Пирс испытал облегчение. То, чего он так долго опасался, наконец-то случилось, и теперь уже бояться больше нечего. Пирс всегда знал, что однажды такой момент настанет. Просто разоблачение затянулось на пятнадцать лет.

Его нынешняя работа вызывала совсем другие ощущения. Чтобы преподавать, ему вовсе не нужно сооружать очередное «второе я». Ему не понадобятся щекочущие самолюбие возгласы коллег: «Мидас! Мидас! Мидас!» Он обойдется без ритуалов задабривания Вселенной и бонусов, которые лишь тешили эго. Здесь ему достаточно быть собой: человеком, любящим цифры и искренне желающим сделать что-то бескорыстное, за что не платят деньги. Он подал заявление на участие в официальной программе профессиональной переподготовки. Занятия по этой программе начнутся в сентябре. Пирс надеялся, что бесплатная работа в школе повысит его шансы.

Он с удивлением обнаружил, как сильно скучает по прежним поездкам вместе с Айоной. Без нее все ощущалось не так. Айона была магнитом для маленькой кучки вагонных друзей. Пирс хмыкнул: перемена профессии явно сделала его сентиментальным.

Войдя в вагон, Пирс взглянул на любимый столик Айоны. Рядом сидела Эмми. Он не знал, о чем говорить с девушкой после ее внезапного исчезновения в прошлую субботу. Эмми не видела его, поскольку читала. Пирс прошел в конец вагона. Не хотелось портить торжество дня разговором, оба участника которого будут чувствовать себя неловко.

Выйдя в Сербитоне, Пирс направился к цветочному киоску и приобрел букет белых роз, большой и роскошный. Кандида обожала белые розы. Дороговато, конечно, для учительского жалованья, особенно когда тебе еще ничего не заплатили, но меньшего Кандида не заслуживала. Завернув в местный гастрономический магазин, Пирс купил домашнюю говядину по-бургундски и бутылку хорошего красного вина, поскольку его коллекцию вин жена продала.

Как же он недооценивал Кандиду! Эта мысль и сейчас наполняла Пирса чувством стыда. Он ведь думал, что их брак, подобно всему в его жизни, превратился в ширму, в благопристойный фасад, за которым скрывалась пустота. Оказалось, что нет. Их союз оказался гораздо прочнее и устойчивее, чем он полагал. Равно как и сама Кандида.

Пока длился его кризис, жена оставалась спокойной, сосредоточенной и сильной. Она не давала ему упасть и держала за руку, пока Пирс возвращался к нормальной жизни. Она провела реструктуризацию их финансов, обеспечив скромную, но прочную основу для будущего. Сегодня Кандида убедится в том, что муж искренне благодарен ей за это.

Они ужинали на кухне, при свечах.

— Я просто хотел выразить тебе горячую признательность за все, что ты сделала. Честное слово, даже не представляю, как бы я сумел выкарабкаться без тебя.

— Не надо меня за это благодарить, — ответила Кандида. — Разве я могла бросить тебя на платформе, когда от тебя оставалась одна оболочка? Ты же сейчас чувствуешь себя лучше, правда? Тебе помогают сеансы у психотерапевта?

— Да. Я чувствую себя совершенно другим человеком, — сказал Пирс. — Даже не верится, что я был таким. Новая профессия кардинально изменит мою жизнь. Нашу жизнь и жизнь наших детей. Конечно, придется урезать свои запросы. Меньше поездок на отдых, государственные школы вместо частных и так да-лее. Но я всерьез думаю, что более скромный и честный образ жизни пойдет на пользу всем нам, включая детей. Они будут расти менее избалованными и требовательными. Их детство станет чем-то средним между твоим элитным и моим нищенским. В общем, золотая середина.

Пирс улыбнулся Кандиде и вспомнил день их свадьбы. Какой неотразимо красивой была она, идя к алтарю, где стоял он, замирая от счастья. А теперь в их жизни начиналась новая глава. Совершенно иная, но во многом куда более счастливая, чем прежде. Эти перемены их сблизят.

— Пирс, — произнесла жена, и ее гладкий от ботокса лоб едва заметно нахмурился. — Прости, если ввела тебя в заблуждение, но ты совершенно неправильно понял нашу ситуацию.

— Что?! — пробормотал он.

— Я очень рада благотворным переменам в твоей жизни. — Кандида аккуратно положила нож и вилку на тарелку, рядом с куском говядины, явно недотягивавшим до ее утонченных гастрономических стандартов. — Я хотела убедиться, что ты снова твердо стоишь на ногах. Ты отец моих детей. Через них мы связаны друг с другом до конца жизни, нравится нам это или нет. В некотором смысле я по-прежнему тебя люблю. — Кандида сделала паузу.

«В некотором смысле»?