Люди с платформы №5

День Пирса прошел на редкость скверно и уныло, и разговор с Айоной по пути домой лишь подтвердил это, став кульминацией. Он мог бы уехать раньше, но намеренно мешкал, бродя по пятой платформе, чтобы оказаться с нею в одном поезде.

Вчера вечером он полностью изменил свое мнение об этой женщине. Накануне Пирс больше часа провел в Интернете, выискивая материалы об Айоне. Оказалось, что в восьмидесятые и девяностые их с Би называли не иначе, как «сногсшибательными девушками». Интернет изобиловал их снимками с вечеринок, премьер, полетов на частных самолетах и роскошных празднеств. Айона была высокой, гибкой блондинкой с подчеркнуто равнодушным выражением лица. Би была еще выше: чернокожая красавица-статуэтка с африканскими косичками до пояса или немыслимыми прическами. Казалось, глаза Би сейчас выпрыгнут с журнальной страницы и, преодолев десятилетия, догонят его.

— Я погуглил материалы о вас, — признался Пирс. — Вы были просто потрясающей. Мне очень понравилось ваше тогдашнее прозвище Айона-Яхта.

Пирс старался говорить непринужденным тоном, сознавая — сейчас он переживал редкий момент самосознания, — каким мелким может показаться Айоне его новый интерес к ней.

— Да, было времечко, — ответила она. — Кстати, у меня никогда не было яхты. Зато я проводила немало времени, плавая на чужих. Прежде чем взяться за психотерапию, я вела в журнале колонку светских новостей. Нас с Би приглашали буквально повсюду. Даже платили, только бы мы появились. Не знаю, поверите ли вы, но в те дни открыто демонстрировать однополые отношения считалось нарушением всех мыслимых и немыслимых норм. Пресса называла нас «женственными лесбиянками». Папарацци следовали за нами по пятам.

— Охотно верю, — сказал Пирс, впервые обратив внимание на фигуру Айоны и ее выразительные глаза кобальтово-синего цвета.

Почему он раньше не замечал этих глаз? Неужели был настолько поверхностным, что не видел дальше слегка обвисшей кожи и морщин? Да, похоже на то.

— А вы сознаёте, что говорите обо мне в прошедшем времени? — вдруг спросила Айона. — От «сногсшибательной девушки» до «бывшей сногсшибательной девушки» прошли три коротких десятилетия.

Лицо Айоны стало невыразимо печальным. Только бы она сейчас не расплакалась. Разве допустимо плакать в поезде? Наверное, существуют правила, запрещающие подобное поведение в общественном транспорте. Если нет, то их обязательно стоит ввести.

Краешком глаза Пирс видел, как несколько пассажиров вокруг тайком набирали «Айона-Яхта» в поисковой строке своих мобильников и планшетов. Если раньше люди избегали садиться рядом с Айоной, то теперь места вблизи нее редко пустовали. Это он тоже заметил. Его спутница вдруг сделалась героиней вагонной мыльной оперы. Тогда кем же был он сам? Актером второго плана в первом сезоне?

— Простите, — пробормотал Пирс.

— Не волнуйтесь, проехали! — Она взмахнула перед лицом рукой, словно бы прогоняя подступающие слезы. — Я постоянно слышу это ото всех вокруг. Трагедия в том, что я осталась той же женщиной, какой была тогда. Я по-прежнему чувствую себя двадцатисемилетней.

— Но с тех пор вы наверняка стали гораздо мудрее, — вставил Пирс.

— Да, это правда. Однако общество, помешавшееся на молодости, не воспринимает меня такой. Всякий, кому перевалило за пятьдесят, кажется окружающим… как теперь говорят… «не в формате». Словом, мы самые настоящие динозавры.

— Уверен, что это не так, — возразил Пирс, хотя до вчерашнего вечера и сам придерживался такого же мнения. — Между прочим, я люблю динозавров. Вы не представляете, сколько времени я проводил в Музее естественной истории, когда был мальчишкой.

Он не стал добавлять, что главными притягательными сторонами музея были свободный вход и теплая, безопасная обстановка, царившая там. Он мог на несколько часов затеряться среди многочисленных счастливых семей, воображая себя их частью.

— Если бы в то время я вышла на улицу, надев мешок для мусора, все движение мигом бы остановилось, — фыркнула Айона. — Сейчас я могу идти по улице голышом, и никто не обратит на меня ни малейшего внимания.

Пирс был на этот счет иного мнения. Но ему совсем не хотелось думать о голой Айоне. Такие мысленные картинки порушат чей угодно день.

— Знаете, в Японии старших почитают, смотрят на них с уважением. Пожалуй, нам с Би стоило бы переехать туда. Жаль только, я не люблю сырую рыбу. И караоке. И тем не менее, — продолжала она, — это лучше, чем принадлежать к племени инуитов. Те сажают своих стариков на плавучие льдины и отправляют их умирать.

— Айона, я сомневаюсь, что современные инуиты так поступают. Фактически уже несколько веков, как они отказались от этого варварского обычая.

— Ладно, давайте сменим тему на более интересную. Поговорим о вас. Вы же вроде как мечтали сменить род занятий. И что, есть сдвиги?

Прищурив глаза, Айона смотрела на него, отчего Пирс почувствовал, будто он находится перед сканером в супермаркете и служащий сейчас объявит, что он пытался утаить неоплаченный товар.