Люди с платформы №5

Пирс, Санджей, Дэвид и Марта изумленно глазели на стену, которую она называла «Стеной славы», а Би — весьма грубо — «Ярмаркой тщеславия Айоны».

На стене красовались сотни рамок с фотографиями Айоны и Би тех времен, когда их называли «бесподобными девушками». Вместе с ними фотографировались всевозможные знаменитости: от Шона Коннери до Мадонны. Два просвета, похожие на дырки в ряду безупречных зубов, возникли не случайно. Айона убрала снимки телеведущего Джимми Сэвила и певца Гэри Глиттера. Выбрасывать такие куски истории она не захотела и потому отправила их в «черный ящик», где заперла навеки, предоставив обоим педофилам довольствоваться обществом друг друга.

Насмотревшись на прошлое, гости повернулись к хозяйке дома.

— Айона, мы знаем, почему вы ушли с работы, — проговорил Санджей. — Как же вы теперь?

Айона приготовилась выдать бодренькую ложь, но не сдержалась и сказала правду:

— Это ужасно. Поймите, я еще молода. Мне всего пятьдесят семь. Я нахожусь в расцвете сил. И вдруг оказываюсь ненужной. «Неформатной». Не соответствующей требованиям. Я не знаю, что мне теперь делать с собственной жизнью. Честное слово, не знаю.

— Айона, вы как раз очень даже нужны, — возразил Санджей. — Не забывайте, вы один из лучших в стране журнальных психотерапевтов. Вы же сами это говорили! А Эмми мне сказала, что материалы вашей колонки расходятся по всем соцсетям.

— Спасибо, милый мальчик, но на самом деле я фейковая советчица. Всплеск моей популярности держался лишь на том, что все свои идеи я крала у вас. А теперь меня заменили амебой по имени Декс. Никто во мне больше не нуждается.

— Айона, будь это правдой, мы бы не стали вас разыскивать и вламываться в ваш дом, — с непривычной суровостью возразил Дэвид. — Мы нуждаемся в вас. Мы по вам скучали. Или воздействие, которое вы оказали на каждого из нас, — тоже фейк? Хотел бы я вот так влиять на людей. Я ведь десятки лет скользил по жизни, не производя на окружающих никакого впечатления. Люди частенько забывали, что вообще встречались со мной, а если и помнили о встречах, то вечно путали мое имя.

Возникла неловкая пауза. Никто не знал, о чем говорить. К счастью, Дэвид продолжил:

— Как мы без вас сможем разобраться со своей жизнью?

— Чепуха, — отмахнулась Айона. — Со своей жизнью вы вполне сможете разобраться и без меня. Вы это говорите лишь из желания поднять мне настроение.

— Не сможем, — не согласилась с ней Марта. — Мы все запутались, кто в чем. Особенно взрослые.

Айона была настолько тронута услышанным, что села в шезлонг и снова заплакала, злясь на себя, поскольку «экстренный макияж-пятиминутка» не выдерживал даже моросящего дождичка, не говоря уже об обильных слезах.

Друзья окружили Айону, смущенно переглядываясь и не зная, как быть.

— А на портрете тоже вы? — спросила Марта, явно желая отвлечь хозяйку дома от безудержных слез.

— Да, — шмыгнула носом Айона, поворачиваясь к портрету над камином, на который смотрела девочка. — Это Джулиан Джессоп^[20] написал меня в восемьдесят восьмом году. Мне тогда было двадцать шесть, а ему — почти на тридцать лет больше. Мы с Би только-только вернулись из Парижа и произвели некоторый фурор на лондонской сцене. Я позировала художнику в его изумительной маленькой мастерской на Фулхэм-роуд. Джулиан работал, и мы вместе подпевали «Квин» и «Секс пистолс». Потрясающий был человек.

— Кажется, не так давно мне попался в газете его некролог, — заметил Пирс. — Похоже, он был известным ловеласом.

— Да, — согласилась Айона. — Когда я шла к нему на сеанс, Би всякий раз заставляла меня брать газовый баллончик. На всякий случай. Одним небесам известно, почему жена мирилась с его похождениями. Но меня она любила. Я со своей репутацией лесбиянки не являлась для нее угрозой.

Айона потянулась к коробке с бумажными салфетками, взяла несколько штук и высморкалась.

— Эмми исчезла, — выпалил Санджей.

Казалось, он дожидался удобного момента, чтобы сообщить об этом Айоне.

— С вашего позволения, я бы не драматизировал ситуацию. Мне думается, вы преувеличиваете, — сказал Дэвид. И пояснил: — Эмми тоже собиралась участвовать в поисках. Они с Санджеем приехали пораньше. Должно быть, потом девушка передумала и вернулась домой.

— Если она решила вернуться, то почему даже не простилась? — справедливо заметил. Санджей.

Айона не могла упрекнуть Эмми в отсутствии хороших манер. Наоборот, эта девушка всегда отличалась очень вежливым поведением.

— Санджей, может, вы ее чем-то обидели? — осторожно спросила Айона.

— Ну вот, и вы туда же! Я всего лишь спросил, хочет ли она кофе, и предложил ей занять столик на тротуаре. Я сходил в кафе, взял две чашки кофе и банановый хлеб…

— Обожаю банановый хлеб, — призналась Айона, подумав, что Санджей, быть может, захватил его с собой.

Марта выразительно посмотрела на нее.

— Простите, вырвалось, — пробормотала Айона. Она взмахнула рукой, отгоняя слова, как ораву назойливых мух.

— А когда я вышел из кафе, Эмми за столиком уже не было, — заключил Санджей.