Люди Сербской Церкви. Истории. Судьбы. Традиции

Знал я и отца Фаддея[39], хотя мы не часто встречались, он жил в монастыре Витовница, многие ездили к нему, многие перерождались после разговора с ним. Я часто слышал, что после этих разговоров с отцом Фадеем становились другими людьми. Бывало и так, что он собирал народ, беседовал с людьми, давал наставления, и те, кто хотел спросить его о чем-то личном, получали ответ на свой вопрос в его наставлениях, это интересно.

– А кто был вашим духовником?

– Моим духовником был священник Душан Кордич, давно умер. Он преподавал в семинарии здесь, в Белграде, это один из немногих священников, их было всего три-четыре в нашей Церкви, так называемых целибатных, – он не имел семьи и не был монахом. Отец Душан – очень интересная личность, до войны служил в городе Задар, в Далмации, в то время Задар принадлежал Италии, так что он находился, так сказать, за границей, но там было сербское население. Здесь, в Белграде, как и многие другие, он оказался как беженец. Отличался блестящим проповедническим даром. Преподавал в семинарии и служил в церкви Ружица[40] на Калимегдане, там, как и сейчас, служили священники – преподаватели семинарии и факультета. Церковь Ружица не имеет прихода, в ней собираются люди со всей Сербии. Отец Душан, когда только начал там проповедовать, произнес одну прекрасную проповедь, которая окрылила белградский народ. Он проповедовал во многих белградских церквях. Рассказывал мне, что однажды его арестовали и держали несколько месяцев, не допрашивали, не обвиняли, просто держали в тюрьме, давая ему понять, что это наказание за его проповеди. Его проповеди были прекрасны, и, когда народ узнавал, что он будет говорить, все спешили, чтобы послушать его.

Одно время я исповедовался и у отца Сергия Марова из русской церкви, и уже незадолго до его смерти – у отца Виталия Тарасьева. Вот что интересно, у отца Виталия исповедовался авва Иустин. Он, когда приезжал в Белград, ходил в русскую церковь исповедаться у отца Виталия. И ученики аввы Иустина: епископ Афанасий (Евтич), митрополит Амфилохий (Радович), епископ Ириней (Булович) – их так и называют: иустиновцы – рассказывали про авву Иустина, как спрашивали его: «Отче Иустин, простите, нас немного удивляет, что вы, архимандрит, монах, исповедуетесь у мирского священника, а не у какого-нибудь отшельника в монастыре». На что он ответил: «Эх, братия мои, ошибаетесь. Священник, который каждый день служит литургию, для меня лучший духовник, и я уверен, что он даст мне самый подходящий совет и поймет лучше других мою исповедь, хотя я монах и архимандрит». Таким был ответ аввы Иустина, да (отец Виталий в то время каждый день служил литургию в русской церкви, когда остался там один). Когда отец Виталий умер, это случилось в 1974 году, ему было не так много лет, всего семьдесят четыре года (говорю «всего», потому что мне сейчас намного больше), в его отпевании участвовал Патриарх Герман и несколько епископов, огромное количество священников, величественные были похороны. Я тоже принимал участие, приехал из своего прихода, но тогда мне пришлось испытать некоторую неловкость, волнение. Если хотите, расскажу вам почему.

– Расскажите, пожалуйста.

– Служит Патриарх, многочисленное священство, я в то время был молодым священником, мне следовало стоять и молиться, я не ждал даже, что мне достанется какой-то возглас, потому что впереди меня еще тридцать священников. Однако во время отпевания ко мне подходит отец Василий, сын отца Виталия, и говорит: «Знаешь, здесь будет говорить Патриарх, потом протоиереи такой-то и такой-то, и было бы хорошо, если ты сказал бы что-то от имени младшего духовенства и студентов, которые приходили в русскую церковь». Сообщил мне это и ушел. Отступать некуда. А я, должен признаться, очень волновался – Патриарх здесь, преподаватели-богословы. Знаете, я стал молиться Богу, чтобы Он открыл мне ум и дал разум. Если бы я знал хотя бы за день до этого, что буду говорить, я бы подумал. Отпевание заканчивается, что делать? Однако Бог мне помог, и, когда пришла моя очередь, я начал с того, что поделился своими воспоминаниями об отце Виталии, о русской церкви. Потом мне сказали, что получилось хорошо, хотя я так себя со стороны и не услышал. Андрей говорит, что где-то сохранилась запись всего отпевания, хотелось бы мне послушать, тогда я был много моложе, мне было сорок четыре года, а сейчас восемьдесят три. Когда это было… Вот такое воспоминание об отце Виталии, дивном русском батюшке, который был полон любви и доброты и умел привлечь нас, молодых людей. Доброта завоевывает, доброте никто не может противостоять.

– Да, отче, так же как и ваша доброта, и вы собрали вокруг себя много молодежи, в церкви много молодых людей. Многие исповедуются у вас, вы умеете сразу ободрить, поддержать человека.