Люди Сербской Церкви. Истории. Судьбы. Традиции

– Это особенность сербского народа и его крестного пути, мы просто не можем и не умеем по-другому. Это наша реальность, благословение Божие и Промысл Божий нас направляли именно к таким отношениям, и они по своей сути наиболее близки к ранней Церкви. Однако в них таится и определенный риск. В каком смысле? Конечно, я не имею в виду апостольскую Церковь, апостольский уровень, тут не может быть разговоров, но близость священства и народа может вызвать и некоторые деформации, проблемой может стать не отношение народа к священству, а священства к народу. Священство все-таки должно сохранять пастырское настроение, а близость с народом может приводить к снисхождению к страстям людей и духу мира сего. Это тонкая и опасная грань, которую священник не должен переходить, чтобы не утонуть, так сказать, в народной атмосфере, не растерять то благословение, которое дала ему Церковь, – быть пастырем и постепенно, терпеливо поднимать народ на духовный, церковный, точнее, литургический уровень сознания. Были времена, и сейчас такое случается, когда священник проверяется тем, насколько он может приспособиться к народным обычаям, что неправильно. Священник должен быть в народе, но как посланник Христов, нести евангельское слово, евангельскую атмосферу, звать народ на путь Евангелия, это очень важно.

– Воспитывать у верующих привязанность не к себе, а к Богу?

– Да, конечно, не привязывать к себе, это в нашей Церкви абсолютно недопустимо. Конечно, когда священник живет праведно, добродетельно и старается свидетельствовать о Христе, он становится магнитом. Как источник влечет человека, ибо он черпает воду из него, так и священник, через которого звучит слово Божие, проявляется благодать и истина Божия, конечно, будет привлекать народ. Народу необходим воплощенный пример веры, но правильная проповедь всегда ведет и прославляет Святую Троицу. Таким образом устраняется опасность психологической привязанности, эмоциональной, страстной.

– Как это воплощается на практике?

– Знаете, например, у нас есть одна такая гибкая ситуация, связанная с сербской Славой. Укреплять наш народ в праздновании Славы и не призывать его к литургической и аскетической жизни не имеет смысла. Если семья принимает священника, чтобы он окропил дом святой водой, это еще не значит, что ее члены приняли проповедь Церкви. Потому что так мы не зовем людей к изменению, а Церковь требует изменения. Апостольская проповедь – проповедь Церкви до конца времен, и я как православный священник должен быть носителем апостольской проповеди. Не проповеди моего переживания веры, не проповеди моего восприятия ситуации и моей оценки, ибо не мы создали Церковь, а Церковь поставила нас, – и не только в смысле хиротонии. Я должен нести проповедь не на уровне интеллекта, но свидетельствовать своей жизнью, чтобы слово имело силу и будило веру в народе. Я встречался, разговаривал со священниками, которые начинали сомневаться в истинах веры. А вера – дар Духа Святого, если отступит благодать Божия, каждый человек без исключения может усомниться в основах, в догматах нашей веры. Почему? Потому что мы начали экспериментировать, нам недостаточно истины как таковой, но мы хотим ее разобрать, разработать, переделать, приспособить. Нельзя так…

– Что именно вы имеете в виду?

– Говорю конкретно, в практическом смысле о литургии. Литургия – святыня из святынь, православное благочестие без литургии немыслимо. О чем я вам могу говорить, если не укажу на литургию и Святые Таинства? Мой рассказ превратится в простой обман: я говорю о чем-то, но не указываю на источник, говорю о посте, об основных условиях духовной жизни, об отношениях со священством, о благословении, послушании, молитве, страстях, но если нет Источника, мы попадаем в пространство фантазии.

– Отец Рафаил, какой вам видится роль традиции в сохранении веры? Если вернуться к Славе, владыка Николай говорил о ее значении – сербский народ сохранил веру при коммунизме во многом благодаря Славе, хотя и у традиции есть своя обратная сторона. Что вы об этом думаете?