Люди Солнечной системы

Они были обречены прожить всю свою жизнь в окружении родных и знакомых, каждый день ходить на работу, по выходным отправляться на уик-энд и гордиться выловленной в Мичигане щукой, как гордятся орденами и медалями, полученными за каторжную и опасную работу. Этим людям было суждено умереть в своей постели, они видели звезды только высоко над головой, но никогда не тяготились сознанием этого.

Каждому свое — одному необходимо постоянно жить с повышенным адреналином в крови, стремиться познать то, что для всех остальных будет невероятной историей о невозможных героях.

Есть люди, подобные метеорам. Только увидев пламенный росчерк, означающий окончание их жизненного пути, ты начинаешь понимать, кого ты в жизни встретил и кого в ней лишился. Метеоры не имеют могил, они продолжают жить во Вселенной, оставаясь в ней остывшим пеплом, пламенным прочерком, однажды прорезавшим ночь, памятью, которую хранят звезды о своих малых собратьях.

Чамберс немного посидел, тоскливо разглядывая обложку мятого журнала, и вдруг вспомнил, как он просил Круглова разрешить эксплуатацию нескольких планетолетов с почти выработанными ресурсами. Что тогда сказал ему Круглов?

«Чамберс, — сказал он. — А вы бы разрешили лететь на таком планетолете своему сыну?» И еще он сказал: «Мне не хочется, чтобы пилотов хоронили под их национальные гимны раньше положенного времени».

И он был прав…

Чамберс допил водку и встал. Уважительно кивнув Старому Ма, он неторопливо пошел на выход, сутулясь и от того выглядя намного старше своих лет.

«Надо менять жизнь, — пришла в голову неожиданная мысль. — Надо все резко и необратимо менять, чтобы потом не было обидно за бездарно растраченные годы, чтобы не было стыдно перед самим собой, что ты прокоптил восковой свечкой, вместо того чтобы вспыхнуть звездой».

Снаружи стояла ночь.

Теперь, когда смог не нависал над городом, когда огни реклам остались в стороне, над дремлющими деревьями парка, похожего на спящего неведомого зверя, путаясь в невидимых ветвях, опускаясь почти до земли, сияли звезды.

Время от времени некоторые из них срывались с небес и ослепительными белыми полосками чертили темное небо, оставляя за собой быстро гаснущие следы. Стоял сентябрь, Земля вошла в очередной метеорный поток, и теперь звезды вспыхивали в атмосфере чаще, чем в иное время года. Некоторое время Чамберс стоял, запрокинув голову вверх, и с детским нетерпением ждал очередной падающей звездочки, чтобы успеть загадать на нее желание. И не успевал. Вспыхивающие полоски гасли, прежде чем он успевал сформулировать подготовленную мысль. Водка туманила мозги.

Метеоры не имеют могил. От них остается лишь росчерк в звездном небе. Каждый сгоревший метеор — это еще одно напоминание о том, что надо торопиться жить, ведь жизнь скоротечна и не вмещает тех желаний, что живут в человеческой душе.

Если, конечно, ты не отдашь им всю свою жизнь без остатка.

Царицын, февраль — август 2002 года

ПЕРЕКРЕСТОК

Глава первая

Командировку эту Дмитрий Баскунчак не планировал, вышло так, что срочно потребовалось взять интервью у нового лауреата «Аэлиты» Евгения Нулика, а номер журнала был уже в работе, поэтому выезжать в волжский городок Царицын, где жил писатель, пришлось срочно. Разумеется, не обошлось без накладок — в спешке Баскунчак забыл электронную записную книжку с адресами знакомых, проживающих в Царицыне, а это означало определенные неудобства.

Город встретил его гнетущим зноем.

Поезд пришел в Царицын около десяти часов. Несмотря на утро, солнце стояло уже высоко. На привокзальной площади толпились потные таксисты и частники, готовые за сходную цену увезти пассажира куда угодно. Водители предлагали услуги и непрерывно пили минералку, поэтому изо всех урн торчали донышки пустых пластиковых бутылочек.

На вокзале царила обычная суматоха. Необычным было скопление железнодорожников в форменной одежде. Остановившись рядом с ними, Баскунчак услышал негромкий разговор.

— В ста километрах от Саратова, — сказал морщинистый пожилой железнодорожник. — Шесть цистерн диоксина. Там все МЧС оцепило.

— Теперь начнут виновных искать, — зло сказал круглолицый полный мужчина в серо-голубой форменной рубашке без погон. — Что-что, а крайних у нас искать научились. Всегда стрелочник виноват!

Они косо и неприязненно глянули в сторону Баскунчака и заспешили прочь.

Понятное дело, в свои неприятности чужих людей посвящать незачем. Где-то случилась железнодорожная катастрофа. Как обычно, везли какую-то дрянь и, как обычно, загадили природу. Саратов был далеко, поэтому катастрофа на железной дороге Баскунчака не особенно взволновала.

Разве что любопытство на секунду проснулось, детали захотелось узнать.