Люди Солнца

Но сегодня чернокожая торговка кричала по привычке, а не для привлечения покупателей. Она сидела на большой горке сардинных бочонков, которым отводилась едва ли не главная роль.

– С Богом! – громко произнёс Луис, командор адмиралтейства.

И тотчас ударила холостым выстрелом кулеврина.

Канатные мастера (и мои тоже) подняли крышки сундуков и, натянув рукавицы, достали оттуда по длинному чёрному от свежей смолы канату.

Достали, отнесли каждый к своему шатру. Назначенный адмиралтейством распорядитель прошёл и внимательно измерил витки: на каждый ярд должно быть ровно три витка, ни больше ни меньше. Измерил. Повернулся к помосту. Кивнул.

– Цепляй! – скомандовал с помоста Луис.

И тотчас ловкие портовые мальчишки, наверное, единственный раз в год имеющие честный заработок, принялись карабкаться к вершинам шатров. Каждый, кто долез, устраивался попрочней в верхней развилке брёвен и оттуда спускал длинную каболку. К ней привязывали петлю новенького смоляного каната, и, упираясь босыми ногами, мальчишки втягивали эту петлю наверх и цепляли на крюк.

Внизу между тем суетились мастера: подвешивали к нижней петле каната второй крюк, на котором висел мощный дубовый помост. И вот – все шесть канатов были вывешены, и народ замер.

– Грузи! – приказал, не скрывая азарта, Луис.

И началось! Строго по одному мастера подходили к Колетте и брали по одному бочонку с сардиной. Одновременно, вернувшись к шатрам, вскидывали руки и ставили бочонок на помост.

В полной тишине (несмотря на неописуемое количество зевак) помосты заполнялись бочонками, и вот уже бочонки начали ставить друг на дружку во второй ряд. Канаты, натянутые, как струны, блестели от выступившей смолы.

– Ахх! – единым стоном отозвалась толпа, когда один из канатов лопнул.

Брызнули в стороны незадачливые мастера. Раскатились пузатенькие бочонки.

– Лонстонский цех снят с торговли! – перекрикивая гул, сообщил Луис.

Это был позор. Канат лопнул, когда ещё не принял установленного количества груза!

Толпа хохотала: владелец Лонстонского канатного цеха крепко съездил мастеру в рыло.

Но пять остальных канатов держались, и вот Луис возгласил:

– Последний бочонок!

Все канаты приняли одинаковый груз, и распорядитель снова пошёл по шатрам, измеряя, на сколько вытянулся канат. Потом, в порядке возрастания крепости, стал делать отмашку – сначала самому вытянувшемуся канату («Коноплю плохо сушили!» – шепнул мне мой мастер), потом менее вытянувшемуся и… «Шервудскому» канату он махнул в последнюю очередь. Покрасневший от удовольствия мастер снова повернулся ко мне и вполголоса сообщил:

– Мы старались!

– Менее всех дал послабление канат цеха Тома Шервуда! – с явным удовольствием огласил Луис очевидный всем результат.

– Да у нас разница – в дюйм! – крикнул соседствующий с нашим шатром мастер.

Его было можно понять. Владельцы кораблей и интенданты купят сначала все канаты у победителя, а потом уже – у остальных, по остатку. А победитель-то – новичок! Цех, которого никто всерьёз и не воспринимал!

– Да и у нас разница небольшая! – добавил мастер, получивший отмашку перед нами.

– Бэнсон, – быстро сказал я. – Тащи ещё пару бочонков.

Понимающе улыбнувшись, Бэнсон кивнул и, прошагав к Колетте, взял у неё два бочонка и водрузил на наш помост.

– Мы даже такого веса не боимся! – заявил он двум соперникам.

Толпа ответила гулом и свистом. Тогда мастера двух цехов также принесли и поставили на свои помосты по два бочонка. Один из канатов щёлкнул и стал отчётливо вращать свой помост.

– У-у-у-у!! – взревела толпа.

Тогда Бэнсон прошагал и добавил на помост ещё один бочонок. И соперник добавил один, и его канат, как и наш, под налетающим ветром гудел, но держался. И здесь ударил грохот: канат, вращающий помост, даже не получив новой нагрузки, лопнул.

– Но меру-то мы прошли! – обиженно вскричал его мастер.

А Бэнсон, всё более заводя толпу, притащил ещё бочонок! И соперник добавил тоже один, а потом прибавили по одному и ещё! Канаты стали гудеть отчётливей, звонче. Шагнул вперёд распорядитель и, вытянув руку, направил внимание всех на очевидное: канат «Шервуда» вытянулся явно меньше.

И тут лопнул соседский канат! Под крики и грохот раскатившихся бочонков я быстро подбежал к Бэнсону и прошептал ему на ухо.

– Но Томас! – ответил он. – А если и наш лопнет?

– Бэн, мы и так в выигрыше. А если не лопнет?! Ты представляешь, о чём сегодня будут говорить в Бристоле на кухнях?!

И Бэнсон, сделав строгое лицо, шагнул к горке бочонков и схватил… Да, именно, внезапно и крепко схватил задохнувшуюся от неожиданности Колетту. И уже потом, когда Бэнсон, вскинув могучие руки, посадил её на наши бочонки, она начала визжать, пронзительно-громко. Выла, и визжала, и хохотала толпа, а канат, чуть начав вращаться, дер-жал-ся!! Текли секунда за секундой. Встали при виде небывалого зрелища с кресел купцы и кораблевладельцы, визжала сидящая высоко на бочонках толстая чернокожая торговка, и орала, изнемогая, толпа, а канат держался.