Люди Солнца

Разведя огонь, деловитый гость снова на час покинул дом и двор, и вернулся с новым узлом. В комнате, плотно закрыв дверь, поместил узел на стол, положил на угли в камине оставшиеся три ножки скамьи, подержал над разгорающимся огнём озябшие руки. Потом шагнул к столу и развязал и разбросал в стороны концы ткани. Открылась горка из завёрнутого в вощёную бумагу брикета кналлеров, большого куска отварного пресного мяса, горсти мелких луковиц, пакетика со смесью молотого перца и соли, горшочка домашних солений и бутылки заморского дорогого вина. Непритязательный гурман с треском надорвал вощёную бумагу, взял сухарик и принялся с хрустом жевать. Согнув руку, рукавом куртки нарочито медленно, как бы забавляясь, сдвинул пыль со стола и на «очищенное» таким образом место переложил мясо. Серый влажный холодный ком липко лёг на некрашеные, щелеватые доски. Достал и раскрыл складной нож (отличный, редкостно дорогой ножик с клиночком из булатной стали, с булатным же коробком рукояти), и, взмахивая клиночком, как перышком, в один миг перебросал половину мясного куска в горку безупречно одинаковых кубиков. Затем этот тренированный фехтовальщик вытянул из каминной стойки сильно запущенный вертел, о куртку же, поместив вертел в сгиб локтя, театрально-медленным движением, словно ведя смычком по скрипке, стёр копоть и пыль. И на очищенный таким образом вертел проворно нанизал кубики, перемежая их облупленными наскоро луковичками. Пристроил вертел возле огня. Привстав на носки и поводя бледным хрящеватым носиком, осмотрел полку камина. Довольно кивнул, двумя пальцами поставил на ребро и, несильно стукнув, оббил пыль с успевшего с момента последнего употребления подржаветь штопора. Острым, как бритва, булатом срезал смолу с пробки. Ввинтил в пробку штопор, наклонился, поставил бутылку на пол между ступнями, и, прижав её вниз левой рукой, правой медленно, изобразив на лице гротескную торжественность, вытянул пробку. Сочный округлый выстрел влетел в комнату. Сам себе лицедей выпрямился и, наскоро прошептав коротенькую молитву, запрокинул голову и мелкими говорливыми бульканьями набрал хороший глоток. Отвёл от губ горлышко. Постоял миг, блаженно прижмурившись, и в три коротких толчка проглотил. Сладко, словно ребёнок, почмокав, величественно произнёс:

– Благодарю вас, испанцы!

Бережно поставил бутылку на стол. Свинтил со штопора пробку, перевернул вниз сухим, узким краем и чуть вдавил её в кромку горлышка.

Снял со стены массивную, кажется, книжную, но без книг, полку с пузатыми, точёными из бука балясинками. Ломиком, не сделав ни одного лишнего взмаха, повыбивал эти балясинки и половину их отправил в огонь. Снял влажную куртку, повесил на спинку стула и придвинул к камину. Повернул другим бочком вертел. С почти уже неслышным теперь хлопком снова вынул пробку, снова отпил. Нагреваемый камином воздух двинулся в своё закономерное вращение, и из дальнего угла комнаты принёс острый запашок притаившейся там плесени. Мастер действа аристократически-недовольно поморщился на этот запашок, повернулся к нему спиной, снял сапоги, взял стоящее у стены низкое, мягко-бугристое, с потёртой кожей кресло, поставил возле огня, сел и блаженно вытянул ноги. Словом, позволил себе всё то, что ни в коей мере не позволили те шесть теней, что тихо беседовали в этой самой комнате только что истёкшей ночью.

– Вайер был лучшим из нас, – свистящим шёпотом говорила одна тень. – Теперь его нет. Ну а мы, кто уцелел после той странной погони, по силе и ловкости все примерно равны.

– Что предлагаешь? – таким же шёпотом спросила другая тень.

– Три месяца мы не можем договориться, что делать. Сменить город? Сменить ремесло? Уехать в колонии и там делать золото? Разбежаться? Мы бы подчинились решению предводителя, но среди нас его нет. Вайер был дворянин, к тому же он был талантлив в ремесле тайных действий. Мы же – бывшие цирковые гимнасты. Тренированные, опытные, но и только.

– Что предлагаешь? – спросила ещё одна тень.

– Позвать на помощь Фортуну. Следующей ночью на скалах за Плимутом разложим шесть костров. На расстоянии друг от друга и на равном удалении от города. Места распределим по жребию. Ровно в полночь каждый свой костёр гасит и мчится сюда. Это сигнал: все костры погасли – все бегут. Если твой огонь вдруг снова вспыхнул – возвращайся и затуши. Кто первым вбежит в дом, тот становится наследником имущества Вайера и предводителем для остальных. Он тогда и решит, что делать. И мы сейчас дадим слово – во всём, как Вайеру, ему подчиняться. Ну не возвращаться же в цирк, в самом деле?

– Это… азартно! – сказала тень из угла. – Я буду пробовать.

– И я тоже.

– И я…

– Тогда что же? Идём выбирать шесть мест и готовить костры? Несогласные есть?

И, после непродолжительного молчания, все вышли.