Люди сорок девятого (СИ)

Миссис Черрингтон покачала головой, улыбнулась еще раз и, взяв поднос с пустой посудой, ушла. Прикрыв глаза, Морган некоторое время лежал без движения, чувствуя, как его грудь снова заполняет острая беспричинная тоска, потом сел. Голова немного кружилась, но это ничего... Он встал, пошатываясь, держась за спинку кровати. "За револьвером и лошадью вернусь потом", - подумал Морган, взяв со спинки кровати свою одежду, постиранную и аккуратно сложенную, и натягивая ее на себя. Он хотел оставить записку, но вспомнил, что миссис Черрингтон не умеет читать по-английски, а он даже на своем языке пишет с грехом пополам и на других и подавно не сможет. Надев шляпу, Морган подошел к двери и, чуть-чуть приоткрыв ее, заглянул в щелку. Ему не хотелось, чтобы его удерживали и просили вернуться в постель. В маленькой прихожей никого не было. Морган бесшумно выскользнул из комнаты, снял с гвоздя свою куртку и, натянув ее, вышел на улицу. Резкий порыв ледяного ветра чуть не сбил его с ног. Морган пошел против него, наклонившись вперед и медленно переставляя ноги. Тонкие деревья гнулись под напором стихии, теряя листья, из последних сил цепляющиеся за ветки. Продравшись кое-как через снежную мглу, Морган внезапно очутился у дверей, вывеска над которыми гласила: "салун "Клубничное поле"". Он преодолел три ступени и вошел, нащупывая в кармане бумажник. Потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть к полутьме после режущей глаза белизны. Окинув взглядом прокуренное помещение, Морган направился к стойке.

* * *

Джонатан Линдейл сидел, закинув ноги на стол, предоставляя партнерам по игре любоваться подошвами его сапог, и задумчиво созерцал веер своих карт, не замечая глухого гула разговоров, медленно плывя в загадочных переливах перламутрового сигарного дыма. У него на руках был валет и две пары: десятки и двойки, он широко улыбался, так широко, что двое из четырех его противников в ужасе побросали свои карты и теперь, сидя у стойки, с безразличным видом пристально следили за игрой в большое зеркало над баром. Линдейлу нравилось щекотать себе нервы; в начале игры ему выпал "флеш рояль", но он обменял свои карты на "вдову". Двое оставшихся в игре помимо него мужчин: неизвестно откуда забредший в город траппер и Майкл О'Руни, тот самый, что пристрелил испанского cabalero несколько лет назад, - заметно нервничали. Майкл недавно продал в Денвере стадо и, возвращаясь домой, заглянул в салун отметить это. Теперь, спустив большую часть выручки, он внимательно глядел на Джона.

- Твое слово, Линдейл.

Джон снова взглянул на партнеров: Майкл постукивал пальцами по краю стола, траппер истекал потом, глаза его округлились и выпучились, как у совы, а табачная жвачка давно застыла за левой щекой.

- Играю, - Линдейл кинул на стол еще несколько банкнот и уставился на траппера холодно-равнодушными зрачками индейца, на губах его играла приветливая улыбка. На столе уже была приличная сумма, и траппер ловил воздух ртом, задыхаясь от азарта, ярости и страха. Потом, зажмурившись, выдохнул:

- Пасс.

И буквально повис на спинке стула без сил, закрыв лицо руками и нервно жуя. Это слово отозвалось жгучим восторгом внутри Линдейла, он затянулся сладковато-горькой сигарой с ароматом Кубы и обратил кровожадный взгляд, подкрепленный милейшей улыбкой на последнюю жертву, когда струя ледяного воздуха с привкусом снега опалила холодом его правую щеку. С трудом возвращаясь в реальный мир, Джон повернул голову и увидел только черный силуэт в размазанной белизне дверного проема. Дверь хлопнула - силуэт исчез, и на его месте возник мужчина в тяжелой куртке, полузанесенный снегом. Изо рта у него вырывались клубы пара и застывали на смерзшейся бороде. Синие острые глаза - Линдейла этот взгляд прожег насквозь, и это ему не понравилось. Он насторожился, пристально, как хищник, следя за каждым движением чужака. Незнакомец потопал к стойке в глубине помещения, оставляя мокрые следы на опилках пола, и на Джона повеяло холодом от его заснеженной куртки, и вновь вернулась смутная тоскливая тревога того вечера, когда пошел снег. Он поглядел на своего партнера по игре, которого минуту назад готов был разбить в пух и прах силой своей воли, и отметил, как Майкл украдкой облизнул пересохшие губы. А уж о его руке и говорить не приходилось: пальцы бедняги отбивали чечетку в ускоренном темпе - он абсолютно не умел владеть собой, но ему хватило пороху еще повысить ставку. Предел был уже близок. "Еще немного - и конец", - понял Линдейл, однако, блеф внезапно потерял для него все свое очарование. Он открыл свои две пары, открыто хихикая над тем, как дурил партнеров полчаса, но внезапно прекратил, увидев, как лицо Майкла побелело, а потом на нем выступили багровые пятна и на лбу вздулась огромная синяя вена, когда он выложил свою комбинацию. Старшая карта. Линдейл провел ладонью по глазам. "Это проклятие..." - подумал он. Тело вдруг стало безумно тяжелым, и Джон испугался, что глыба прожитых лет, пропитанная болью и потерями, раздавит его.