Люди сороковых годов

А эту войну он встретил в небе Киева. Не в пример многим, менее опытным командирам, Грисенко, едва почуяв в начале июня 1941 года, что в воздухе запахло порохом, на свой страх и риск приказал пилотам зарядить боевыми патронами скорострельные пулеметы своих самолетов и быть в боевой готовности номер один. Риск и страх были велики - в те годы за подобное самоуправство по головке не гладили, но полк стоял в лагере, начальство находилось далеко, и все сошло. Зато по первой боевой тревоге - немецкая авиация налетела на Киев с рассветом 22 июня - полк Грисенко мгновенно поднялся в воздух и встретил гитлеровцев огнем.

Вот так этот человек и начал воевать, сражался он потом на многих фронтах и всюду с одинаковым упорством и энергией. Только над Сталинградом ему не повезло: немецкий ас разбил в бою его самолет, и Грисенко спустился на парашюте, обливаясь кровью: он был без ноги. И все же этот упрямейший человек, научившись после выздоровления отлично ходить на протезе, добился возвращения в действующую армию и снова летал, командуя уже истребительной дивизией...

Следующее утро выдалось хмурым, туманным. Я с утра побродил по Тарнобжегу, присматриваясь к незнакомому городу. Побрился за восемь злотых у хмурого брадобрея, вывеску которому заменял начищенный до блеска медный тазик, висевший у двери. Пошел наугад вдоль улицы, разглядывая встречных людей и читая вывески. В городе оказалось неописуемое множество адвокатов, нотариусов, парикмахеров. Бесчисленные магазинчики, как и и Люблине, поражали удивительным обилием никому не нужных предметов и астрономическими ценами. Я записывал в своем блокноте: "Модистка Анна Фортуна: капелюш 2000 рублей". "Книжно-писчебумажный магазин: школьная тетрадь - 10 рублей", "Универсальная лавочка: спички - 10 рублей за коробок; детская шляпа из прозрачного целлулоида - 20 рублей, стакан пива - 40 рублей".

Навстречу мне шли важные господа в накрахмаленных воротничках, бежали вприпрыжку веселые босоногие мальчишки, катили дамы на велосипедах. У дверей домов с выбитыми стеклами сидели кое-где в ободранных креслах часовые с автоматами. На каменный тротуар слетали с вековых кленов большие огненные лапчатые листья. Было еще тепло, и у домика, где квартировал Грисенко, цвели крупные розы. Вспоминалось: а в Москве, наверное, уже снег...

Я направился во дворец графов Терновских, главную достопримечательность Тарнобжега, где теперь квартировали летчики полковника Грисенко. За солидными каменными воротами я увидел вековые вязы, горбатый мост через крепостной ров, большую овальную клумбу, засаженную по случаю военного времени цветной капустой вместо роз, и за нею - гармонично сложенный строгий дворец с гербом над парадным подъездом, с остроконечной башней с часами, где время аккуратно отбивает мелодичный серебряный колокол, с приветственной надписью в адрес панов и паненок, переступающих порог дворца. Весь фасад был заткан пестрым ковром дикого винограда.

Половину дворца все еще занимала графская челядь, а во второй половине жили летчики. Запомнился огромный зал с камином и статуями. Вдоль великолепного обеденного стола из красного дерева стояли наскоро сколоченные из березовых поленьев и неструганых досок лавки: стулья и кресла гитлеровцы успели увезти.

Вместе с дежурным по части майором мы вышли из дворца в обширный сад, спустившись по широкой каменной лестнице к просторному зеленому газону. Вдали виднелись заброшенный фонтан и подернутый ряской пруд, укрывшийся в тени ясеней и кленов. Во все стороны расходились аллеи столетних деревьев. Я пригляделся и не поверил своим глазам: под ветвями каждого дерева стояла красноносая "кобра". Крылья самолетов были усыпаны палым листом - отличная маскировка!

Ну, а как же взлететь отсюда?

- Представьте себе, - сказал, улыбаясь, майор, - этот вековой газон оказался отличным полевым аэродромом. Длина для разбега и для посадки достаточна. Гитлеровцы и представить себе не могут, что мы здесь сидим. Это наш батя придумал... - Батей звали в дивизии полковника Грисенко.

И словно ради иллюстрации к его словам, из-под старых кленов вдруг вырулили две "кобры" и после короткого разбега взвились в небо.

- Пошли на охоту, - сказал майор.

Вечером к полковнику нагрянули гости: командир корпуса генерал-лейтенант Александр Васильевич Утин, плечистый гигант со светлым проницательным взглядом и приветливым, открытым лицом, и его начальник штаба генерал-майор Александр Алексеевич Семенов, черноволосый, подвижной, всегда немного саркастичный, с этакой хорошей усмешкой. Все трое - Утин, Семенов, Грисенко - давние соратники, все понимают друг друга с полуслова, готовы за товарища горой постоять. Война навек сдружила хороших людей, которые сумели проявить характер перед лицом самых невероятных трудностей и которым нечего скрывать друг от друга. Дожить бы только до победы...{83}