Люди сороковых годов

Батальон Федоренко, засевший в Цибулеве, оборонялся весь день, отказываясь отойти даже тогда, когда противнику удалось окружить его. Федоренко со своими людьми оставался там до четырех часов утра 26 января, пока командование не отдало ему приказ — пробиться к Лукашовке. Федоренко выбрал нелегкий, но наиболее верный путь: он ударил по тылам гитлеровцев, вызвал у них замешательство, суматоху и через сутки вышел к Лукашовке. Геройски сражалась в Цибулеве противотанковая батарея гвардии старшего лейтенанта Бушуева — она отбила две танковые атаки, сожгла двух «тигров» и подбила одного…

Три дня спустя бригада была выведена из боя и направлена на отдых и пополнение резервами. Командиром ее был назначен Иван Бойко — друг и соратник Александра Бурды. Офицеры собрались и обсудили вопрос о том, как лучше организовать помощь семье погибшего комбрига: у него остались жена и двенадцатилетний сын Евгений. Было принято трогательное решение: коллективно усыновить Евгения и помочь матери воспитать его. На родину Бурды, в город Ровеньки Луганской области, был послан офицер. Он отвез семье вещи покойного Александра Бурды, деньги, собранные гвардейцами, и письмо, в котором говорилось:

«Дорогая Анна Ивановна! Имя погибшего смертью героя вашего супруга, Александра Федоровича дорого всем танкистам. Вот почему мы решили, если вы, конечно, не возражаете, заменить отца вашему сыну Евгению, усыновить его. Мы хотели бы, чтобы он поступил в Суворовское училище. И пока он будет учиться, мы будем ежемесячно посылать деньги, необходимые для его содержания. Хотим, чтобы Евгений стал офицером и пришел в нашу часть на смену отцу. Чтобы следить за его воспитанием, мы создаем совет отцов, в состав которого избраны наши лучшие командиры: гвардии майор Романов, гвардии майор Федоренко, гвардии капитан Епатко, гвардии майор Миронов и гвардии старший техник-лейтенант Разжигав — боевые товарищи Александра Федоровича».

Письмо подписали гвардии подполковник И. Бойко, гвардии подполковник А. Боярский и другие офицеры бригады.

В Дубенских садах

В эти светлые летние дни 1944 года в войсках царило чудесное, приподнятое настроение: все чувствовали, что мы, как сказал старшина Оверченко, «уже одной рукой держимся за полную победу». Каждый день по радио ловили многочисленные триумфальные приказы Верховного Главнокомандующего, и сводки Совинформбюро снова стали длинными и обильными. Солдаты и офицеры с удовольствием перечитывали списки освобожденных городов, районных центров, железнодорожных станций, ведомости захваченных трофеев.

Уже наступали шесть фронтов: Карельский, Ленинградский, 1-й Прибалтийский, 3-й, 2-й и 1-й Белорусские. Уже были взяты Выборг, Витебск, Жлобин. Уже были форсированы Свирь, Западная Двина, верхнее течение Днепра. У Витебска бились и трепетали в кольце пять немецких дивизий. Заканчивалось окружение Орши. Наши войска подошли к Могилеву.

Бригада за бригадой уходили в район Дубно. Тем временем в штабе армии шла напряженная работа. Михаил Алексеевич Шалин со своими людьми внимательно изучал новый район, в котором предстояло действовать армии, разрабатывал возможные варианты наступательных действий. Начальник разведывательного отдела Соболев анализировал обстановку за линией фронта.

Командарм все еще находился под наблюдением профессора: выздоровление затягивалось. Но он уже работал, работал много и упорно, осуществляя руководство переброской армии и готовясь к новой наступательной операции. По вечерам, уступая настойчивым требованиям врачей, Катуков вместе с профессором и приезжим московским журналистом совершал прогулку по деревне. Все встречные ему были знакомы — и старики и дети. Не так давно во время прогулки он увидел на улице мальчонку с заячьей губой; поговорил с родителями и тут же попросил профессора его оперировать. Мальчика немедленно положили на операционный стол, и теперь вот он скачет с приятелями за генералом. На губе еще повязка, но вырастет теперь он парнем хоть куда…