Люди средневековья

И всё же все эти люди — не хромые, не пьяницы, не наркоманы и не депрессивные: они больны, как и мы; точнее, они болели другими болезнями. Как ни странно, рак, пожирающий если не наши органы, то наше подсознание, ни разу не упоминается, хотя сама его сущность — внесение разлада в жизнь клеток, то есть прямое посягательство на принципы гармонии, полученные от античности, — должна была бы бросаться в глаза ученым и простонародью: полное молчание! Конечно, отдельные симптомы, описания которых дошли до нас, напоминают симптомы рака; слова tumor [теперь: опухоль] и даже cancer [теперь: рак] появляются, но означают «вздутие» и даже «прыщи». Что касается инфицирования одного органа другим, метастазов, как говорим мы, о нем нет и речи, равно как и об инфекции, передаваемой от человека к человеку; может быть, на ученых здесь повлиял Аристотель. Рака не было, и, что не менее любопытно, ни единого намека на дыхательные пути: «катар» может оказаться чем угодно. Тем не менее носовой платок — средневековое «изобретение»; но в те времена не сморкались, не плевали и не кашляли, по крайней мере, упоминаний об этом нет.

В конечном счете простой человек, похоже, был готов обращать внимание лишь на то, что бросалось в глаза, — кожу; на то, что его беспокоило — живот; на то, что он считал признаком приближения болезни, — горячку. «Понос» был одной из наиболее часто упоминаемых причин смерти как могущественного сеньора, так, несомненно, и бедняка. Что включало в себя это понятие? Обычное желудочное или кишечное расстройство? Из XV века до нас дошли сообщения о промывании желудка, пластырях, маслах для принятия внутрь, а также, что указывает на некоторое представление о реальности, о загрязненной питьевой воде и об испорченном воздухе городских улиц. Но известно ли было людям, что «понос» может принимать и тяжелые формы, которые порой считали заразными: различали ли тогда дизентерию, брюшной тиф и даже цингу? Сильный жар, диарея, жажда, «злокачественные» боли описаны подробно, а их возникновение, в общем справедливо, связывали с насекомыми, а также объясняли простым контактом с загрязненными предметами, с нечистыми жидкостями. Исходя из последствий, здесь усматривали заразную болезнь, поскольку она поражала целые группы, не знавшие гигиены: городских бедняков, солдат в походе, голодающих крестьян; говорили даже об «эпидемии» — разве не отмечено ее широкого распространения как в VI, так и в XII веках в итальянской, в аквитанской армии или там, где свирепствовал голод: 30 тысяч жертв в Англии в 1406 году! Правда, те или иные огромные цифры свидетельствуют скорее о страхе хрониста, нежели о реальных масштабах бедствия. Пускали кровь и промывали желудки, что, скорей, лишь усугубляло недуг; использовали также мази и измельченные травы, что несколько полезней, но не спасло ни Людовика Святого, ни Иоанна XXII.

Жар — лишь симптом, и у больного он обнаруживается быстро. Но когда жар становится сильным, хроническим и приводит к болям или тошноте, нужно распознавать конкретную болезнь: желтая лихорадка, четырехдневная лихорадка, потница, потовая горячка — все эти болезни, которые умеет различать современная медицина, считались всего лишь разновидностями «болотной чумы», малярии, болотной лихорадки, свойственной землям с жарким, влажным и нездоровым климатом. Вероятно, тогда уже установили связь между различными формами болезни и укусами ядовитых насекомых, однако помощь при периодических приступах или при печеночной недостаточности была лишь внешней — компрессы, настойки опия, и в результате от этой болезни во множестве умирали как крестоносцы в Леванте, так и крестьяне, обитающие в прибрежных районах. Зато вирусный грипп, для которого характерны кашель, головная боль и способность легко передаваться, не был четко дифференцирован: его опасные вспышки отмечены в 972 году, еще две-три — в XII веке, а потом — в XIV веке; но ничто не говорит, что его умели отличать от «классической» лихорадки, кроме как по приступам кашля, свойственного для «катара».

А «икота», на которую около 1420 году жаловался Парижский горожанин[4], поскольку она мешала проповедям, — скорее всего коклюш.