Люди страшнее монстров

Как только фэдеры занялись работорговлей, штурман сразу сказал: "Все. Баста!" У каждого человека существует некая грань, за которую переступать не хочется. Если такой грани нет, это, собственно, уже и не человек. Олаф, не слишком конфликтуя с собственной совестью, принимал участие в торговле наркотиками, тем более что вещество оказалось таким необычным - вроде и не отрава даже, а, наоборот, - лекарство от всех болезней. Изящное оправдание своей преступной деятельности. Мол, смотрите все, мы же гуманисты, мы дарим людям счастье, а вовсе не мучения и смерть! Смотрите, они добровольно соглашаются стать "почетными моналойцами" и здесь, и на других планетах!.. Уговаривая себя подобным образом, Олаф иногда начинал ощущать прямо-таки эйфорию: да они же просто великие целители, настоящие спасители человечества. Им удалось найти истинный путь - путь к свободе от многих скверных желаний, путь к счастью, к единению с природой. Красивый самообман! Но, когда на Моналои появились первые рабы, все иллюзии рухнули. Кровь, грязь и вонь опять бесцеремонно вторглись в жизнь Олафа. Жестокость, унижение, неизбежная смерть на плантациях - все это навалилось непомерным грузом. Одновременно - так получилось - он познакомился всерьез с местной религией - алхиноизмом. И однажды ночью, осознав свое призвание, добровольно выпил чорума и ушел из резиденции эмир-шаха, где занимал по тем временам самый главный кабинет дежурного наместника планеты. Олаф ушел в Окаянные Джунгли (или Окаянный Лес это смотря с какого языка переводить). А туда ни один нормальный фэдер по суеверным соображениям никогда не совался. В общем, ясно было, что там его искать не станут. Выстроил себе дом, ставший впоследствии храмом жрецов Алхиноя, и сделался Первым Великим Жрецом пророком древней моналойской религии.

Выяснились любопытные вещи. Олаф оказался человеком уникальным.

Во-первых, он не лысел, регулярно употребляя айдын-чумру и прочую наркотическую дрянь. Во-вторых, не терял памяти. То есть терял, но не так быстро и вообще не так, как все остальные. За это и был назван гордым именем Троллькар. Собравшиеся вокруг него безумцы действительно почитали "фруктовика с золотистой шерстью" за святого и оберегали его от любых нападок.

Меж тем очумевших, озверевших от крови и насилия людей становилось на планете все больше и больше. Не готовые к серьезному отпору моналойцы безропотно, а зачастую и охотно шли на военную службу к фэдерам. Другие просто погибали в неравных боях или сбивались в стаи, как дикие звери, чтобы побеждать если не умением, так числом. Эти стаи и оформились в итоге в две мощные подпольные группировки - калхинбаев и стридеров. Калхинбаи, в переводе с языка тафи "истинные хозяева", были все как один этнические моналойцы, имели мощную секретную агентуру в рядах десятников, сотников и даже среди персональных охранников. Поговаривали, что кто-то из приближенных самого эмир-шаха оказался однажды шпионом калхинбаев. Возможно, этот бедняга в действительности был обыкновенным преданным псом, и подвесили его вниз головой только для устрашения остальных. Но... исключить проникновения лютых врагов в святая святых политической системы фэдеров никто уже не мог. Калхинбаи требовали свержения марионеточного Зулгидоя, изгнания всех шерстяных с планеты и нормального эмирского полновластия. Базируясь в глухих районах Окаянных Джунглей, они время от времени совершали набеги на рабочие поселки Комбината "Караэли-брук" и даже на резиденции султанов. Ни одной реальной победы над силами безопасности фэдеров одержать калхинбаям не удалось, но и полного уничтожения всех бунтовщиков в ближайшее время не предвиделось. Уж слишком многих ухитрялись они переманить в свои ряды. Любой крупный расстрел заговорщиков неизменно давал чудовищные по масштабам метастазы.