Люди талисмана

Их разговор был прерван появлением раба с переломанными крыльями, Лорка. Его прислали с кувшином морской воды. Он заговорил, но теперь в его голосе звучала музыка.

— Тебе может быть больно, чужестранец, терпи боль, если можешь. Это тебе поможет. — Он протянул кувшин, и из него, покрывая тело Карса ярким футляром, хлынула вода.

Карс понял, почему улыбалась Иваин. Может быть, то, что давало свечение морю, и было целебным, но лечение было более болезненным, чем раны. Ему показалось, что плоть его отходит от костей.

Ночь продолжалась, и Карс почувствовал через некоторое время, что боль стала стихать, раны его больше не кровоточили, и вода стала освежать его. К своему удивлению, он увидел блики второй зари над Белым морем.

Вскоре после восхода солнца раздался крик впередсмотрящего. Впереди лежала Черная отмель.

Карс увидел далеко тянувшуюся мель. Рифы и банки, здесь и там из воды выступали огромные камни.

— И они не попытались привести в порядок это безобразие! — воскликнул он.

— Этот путь самый короткий к Сарку, — сказал Богхаз. — А что касается порядка на отмели… для чего, как ты думаешь, каждая галера Сарка берет с собой пленных пловцов?

— Я сам хотел бы это знать.

— Скоро узнаешь.

На палубу вышла Иваин, за ней шел Скайлд. Они даже не посмотрели на двух измученных гребцов, обливающихся потом у весла. Богхаз, увидев их, мгновенно перестроился на жалобный тон:

— Милосердия, ваше высочество!

Иваин не обратила на него внимания и сказала Скайлду:

— Замедлить ход и выслать пловцов.

С Перама и Шаллах сняли кандалы и пустили их в воду. Тела их были заперты в металлическую решетку, привязанную длинной металлической цепью к палубе. Пловцы бесстрашно нырнули в открытое море, цепи натянулись. Тела пловцов то и дело мелькали под водой. Они плыли в ревущей воде между камней впереди галеры.

— Видишь, — сказал Богхаз, — они чувствуют проход. Они проведут галеру через рифы.

Волосы Иваин трепало ветром, кольчуга сверкала в лучах солнца. Она вместе со Скайлдом внимательно наблюдала за пловцами. Киль корабля рассекал свистящую и кипящую воду. Один раз весло скользнуло по камню, но препятствие удалось благополучно обогнуть.

Путешествие было изнурительным, долгим. Солнце поднялось в зенит. Казалось, сам корабль излучает сгустившееся до боли напряжение.

Карс лишь смутно воспринимал шум волн, когда весло погружалось в воду. Валкисянин стонал теперь безостановочно. Карсу казалось, что руки налиты свинцом, а голова закована в стальной камере.

Наконец галера выбралась в спокойную воду, где не было мелей. Рев порогов остался позади. Пловцов втащили на борт. И в первый раз Иваин бросила взгляд на выбившихся из сил гребцов.

— Дать им короткий отдых, — приказала она. — Скоро поднимется ветер. — Она скользнула взглядом по Карсу и Богхазу. — Скайлд, приведи снова ко мне этих двоих.

Карс наблюдал за тем, как Скайлд спускается с палубы и идет к ним. Тут уж ничего нельзя было поделать. Дверь за ними захлопнулась. Снова Иваин за столом, шпага перед ней, низкая приоткрытая дверца и сгущение в воздухе.

— Первую порцию того, что я хочу с вами сделать, вы уже получили. Хотите получить вторую? Или расскажите мне, где находится гробница Рианона?

Карс монотонным голосом ответил:

— Я уже говорил тебе, что не знаю.

Он не смотрел на Иваин, дверь в другую комнату заворожила его, и он не мог отвести от нее взгляда. В глубине сознания что-то как будто пробудилось и шевелилось. Предвидение, ненависть, ужас, которые он не мог понять. Однако он хорошо понимал, что развязка скоро должна наступить. Сильная дрожь пробежала по его телу, отдавшись напряжением в каждом нерве. Что же это такое, чего он не знает, но почти помнит?

Иваин подалась вперед.

— Ты сильный и этим гордишься. Ты чувствуешь, что можешь вынести физическое наказание болью большее, чем то, которому я осмелюсь тебя подвергнуть, но есть и другие способы. Более быстрые и более верные, и даже у сильных мужчин нет против них защиты. — Она перехватила направление его взгляда и сказала тихо: — Возможно, ты и догадываешься, о чем я говорю.

Лицо Карса было лишено какого-либо выражения. Мускусный запах тяжелым комом застрял у него в глотке, сгущался и двигался внутри него, наполняя легкие и проникая в сердце. Отравляюще вкрадчивый, жестокий, холодный первобытным холодом. Его качало, и он не мог отвести глаз от дверцы.

— Догадываюсь, — ответил он хрипло.

— Хорошо. Тогда говори, и дверь не откроется.

Карс рассмеялся. Звук его смеха был тихим и хриплым.

— Зачем мне говорить? Ты все равно уничтожишь меня, чтобы сохранить тайну.

Карс шагнул вперед. Он сознавал, что говорит и движется, хотя звук его голоса был едва различим для него самого. Он внушал себе странное напряжение, жилы на его висках вздувались, кровь молотом стучала в голове. Раздался треск, как будто вышла наружу и взорвалась созревшая в нем дотоле сила.

Он не знал, почему идет вперед, почему шагает к этой двери. Он не знал, почему кричит совершенно чужим голосом: