Люди трех океанов

Выбежав на улицу, Степан стал всматриваться в горизонт. Да, там действительно показался самолет. Он шел напрямик к аэродрому. Но странное дело, по нему зенитки открыли огонь. «Что они, черти, не видят своих, что ли?!» — вслух выругался Рудимов, но тут же осекся: к аэродрому шел чужой самолет. Ну, ясное дело, это же «густав»! Однако он чешет напропалую и, кажется, крыльями качает. Посадки просит, что ли? Но зенитки поставили перед ним непроходимый барьер.

В землянке штаба зазвонил телефон. Зенитчики просили совета: как быть? «Густав» просит посадку. Пропустить или бить по нему?

Яровиков распорядился:

— Пропустите.

Фашистский самолет по всем правилам развернулся над аэродромом и пошел на снижение. Вся аэродромная команда попряталась в щели. Кое-кто на всякий случай приготовил автомат.

«Густав» грубо ударился о полосу, трижды «скозлил» и после небольшого пробега остановился. Рудимов и Яровиков подъехали к нему на машине и с минуту не могли проронить ни слова: из фашистского «густава» вылез… Кузьма Шеремет. Он неторопливо, с подчеркнутой солидностью подошел к Яровикову и доложил:

— С боевого задания вернулся…

Павел Павлович выронил даже перчатки, простонал:

— Всего, Кузьма, от тебя мог ожидать. Но чтобы в воздухе пересесть в чужой самолет…

Шеремет в двух словах объяснил ситуацию. Его подбили. Бросать машину жаль. Решил посадить. А когда сел, рядом опустился тот самый немец, который подбил Кузьму: видимо, посчитал, что советский летчик убит и можно прихватить трофеи. Кузьма лежал во рву и наблюдал. Когда немец подошел к его машине, Шеремет бросился к чужому самолету. Мотор не был выключен. Дал газ и — на взлет. Вся история.

О ней долго говорили в полку. И теперь уже без всякой иронии утверждали:

— Кузьма все может.

ЖИЗНЬ НУЖНА ПОЗАРЕЗ

Почему стонешь, птица? Больно? А мне? Помоги, птица. Помоги, степь. Помогите, люди…

Кажется, Степан и сейчас видит перед собой калейдоскопический хаос вспышек огня, молний трассирующих пуль и дымных хвостов самолетов.

А все началось с той минуты, когда сопровождаемые эскадрильей Рудимова бомбардировщики прошли всего полмаршрута на пути к линии фронта — Сивашам. Им наперерез бросилась девятка фашистских истребителей. Еще издали скрестились пулеметные трассы. Наземь сразу рухнуло несколько самолетов — наших и немецких. Бомбардировщики продолжали идти своим маршрутом, доверяясь прикрытию.

Первая атака отбита. Но путь еще далек. Из нашей шестерки истребителей осталось четыре. Очень мало. А к немцам пришло подкрепление — еще четверка. Казалось, все небо обрызгано их черными крестами. Наши «тяжелые» настороженно подтянулись друг к другу. «Яки» упредительно бросились навстречу «мессерам».

Вновь над степью покатился гигантский клубок огня, дыма, обломков. Рухнуло еще четыре машины — две наших и две с крестами. На какое-то время «мессеры» рассеиваются. К сопровождению возвращаются только двое — Рудимов и Шеремет. Бомберы качают крыльями. До цели еще далеко. Неужели так и не прорваться к Сивашам? Нет, надо довести. Степан качнул плоскостью — подозвал к себе ведомого. Кузьма появился по правому борту. На подбородке краснело размазанное пятно крови. Наверно, задело осколком. Рудимов ткнул пальцем в подбородок. Кузьма беспечно боднул головой: мол, пустяки. Рудимов показал рукой вперед. Шеремет понял: не отставать от бомбардировщиков, идти до последнего.

Цель оказалась ближе, чем предполагали. Ее приближение Степан почувствовал по тому, как встрепенулись «тяжелые». Они вмиг перестроились, вытянулись в пеленг. И тут опять пахнуло адом. Казалось, в самих кабинах самолетов рвались снаряды. От дыма слезились глаза, першило в горле. Но бомберы уже бьют по немецкой пехоте, растянувшейся вдоль окопов. Рудимов мысленно их умоляет: «Ну, побыстрее же, ребятки…»

И вот последний заход. Бомбардировщики, цепко держась строя, разворачиваются, ложатся на обратный курс.

Кажется, «мессершмитты» отстали. Но Шеремет почему-то шарахнулся влево, а потом боевым разворотом ушел вверх. Рудимов огляделся и увидел, что с разных сторон пикируют сто девятые.

Бой приходится вести в одиночку. То Шеремет, то Рудимов отсекают наседающих «мессеров» от бомбардировщиков. Боезапас на исходе. Неужели не оторваться?! И вдруг на концевой бомбардировщик сваливаются два сто девятых. Степан бросается на выручку, зрачками впивается в остроносую машину с синими капотами, на которых желтеют две строчки крестов. Но он еще раньше определил, что встретился с матерым охотником. По искусным разворотам угадывался властный и опытный истребитель: он ловко отвалил, и Рудимов не успел разрядить ни единого снаряда.

Первая попытка зайти к нему в хвост оказалась бесплодной. Едва Степан лег в разворот, как Шеремета взяли в клещи два «мессершмитта». Пришлось сменить цель. К крестовине прицела вот-вот подползет силуэт «мессера». Чуть-чуть довернуть и…