Люди тумана

— Да, Пастушка, ты еще жива, — сказал он со странным ударением на слове «еще». — И если вы не будете безумствовать, — продолжал он, — то долго останетесь в живых оба, так как я вовсе не желаю вашей крови, стараясь провести в мире мои последние дни. Слушайте же конец моего рассказа. Пока народ с изумлением наблюдал за изменением зари, оказалось, что карлик, твой слуга, Избавитель, не был мертв в воде. Да! Можно было видеть, Избавитель, как громадный житель вод носился туда и сюда по бурлившей воде, а вместе с ним карлик, которому Змей не причинил никакого вреда. Как этот человек мог плавать вместе со Змеем, этого никто не может сказать!

— Браво, Оттер! — снова произнес Леонард, обдумывая про себя объяснение чуда, которое он, конечно, не хотел открыть Наму. — Ну, чем же все кончилось?

— Этого никто не знает, Избавитель! — сказал в недоумении жрец. — Наконец житель вод опустился на дно вместе с карликом, но затем снова всплыл и вошел в пещеру, в свое жилище. Изо рта его шла кровь. Но вошел ли карлик вместе с ним, или нет, я не могу сказать, так как никто не мог этого разглядеть, а отважиться и войти в пещеру, чтобы узнать правду, никто не смеет!

— Мертв он или жив, но он хорошо сражался! — сказал Леонард. — А теперь, Нам, что тебе надо от нас?

Этот вопрос, казалось, немного смутил жреца: он не мог прямо сказать о причине своего посещения, заключавшейся в том, чтобы разлучить Леонарда и Хуанну, по возможности, не применяя насилия.

— Я пришел сюда, Избавитель, — отвечал он, — рассказать вам, что случилось.

— Т.е., — заметил Леонард, — сказал мне, что ты умертвил моего лучшего друга и того, кто у вас был ранее богом. Благодарю тебя, Нам, за эти новости, а теперь я беру на себя смелость спросить, какие у тебя дальнейшие намерения относительно нас?

— Поверь мне, Избавитель, я хочу спасти вашу жизнь. Если другие были принесены в жертву, то в этом не моя вина: в настоящее время страна в смятении и полна самых тревожных слухов. Я не знаю сам, что может случиться в течение ближайших дней, а пока вы должны оставаться здесь. Это жалкое место для жилья, но зато тайное и безопасное. Впрочем, здесь еще другая комната, которой вы можете пользоваться; быть может, ты уже видел ее? — и положив руку на что-то, казавшееся задвижкой, Нам открыл вторую дверь, которая вела в комнату несколько большего размера.

— Посмотри, Избавитель, — продолжал жрец, делая шаг вперед, чтобы войти в комнату, и затем отступая назад, как бы желая из учтивости дать пройти вперед Леонарду, который почти машинально вошел, совершенно забыв о характере своего хозяина и о назначении этого жилища. Когда же он вспомнил об этом и, быстро повернувшись, хотел уйти назад, тяжелая дверь с шумом захлопнулась перед самым его лицом, и он остался в западне.

XXXIV. ПОСЛЕДНИЙ АРГУМЕНТ НАМА

Одно мгновение Хуанна стояла в безмолвном изумлении: проделка Нама была совершена так быстро, что она едва могла осознать ее результат.

— Теперь, Пастушка, — начал вкрадчиво Нам, — мы можем свободно поговорить, так как слова, которые я скажу, не годится слушать посторонним ушам!

— Мерзавец, — отвечала она с негодованием, но затем, понимая бесполезность упреков и резкостей, прибавила: — говори, я слушаю тебя!

Нам рассказал свой план выдать ее замуж за короля.

— Народу мы объявили, — закончил он, — что ты была богиней, но из любви к Олфану отказалась на время от своей божественности и облеклась во плоть, чтобы провести немного лет с тем, кого ты полюбила!

— В самом деле, — сказала Хуанна, — а что, если я откажусь подчиниться этому плану, который, я думаю, мог выйти только из головы женщины?! — и она указала на Соа.

— Ты права, Пастушка, — ответила Соа, — я составила этот план, чтобы отомстить, — прибавила она пылко, — тому белому вору, который любит тебя; пусть он увидит тебя отданной другому, дикарю!

— Но разве ты никогда не думала о том, Соа, что я могу иметь свои собственные желания?

— Конечно, но даже прекраснейшая из женщин не может всегда иметь то, что ей случится пожелать. Знай, Пастушка, что все должно быть сделано так ради тебя самой и ради моего отца. Олфан любит тебя; в эти смутные времена отцу и жрецам необходимо приобрести поддержку короля, расположение которого будет приобретено в тот же день, когда он получит надежду на тебя. Наконец для тебя самой, Пастушка, хотя бы ты и желала выйти замуж за человека твоего племени, лучше стать королевой, чем погибнуть жалким образом!

— Я думаю иначе, Соа, — спокойно ответила Хуанна, понимавшая, что ни жалобы, ни просьбы не помогут ей, — я предпочту умереть! — и она протянула руку к своим волосам, но остановилась, не найдя там яда.

— Ты предпочитаешь умереть, Пастушка, — сказала с холодной усмешкой Соа, — но это не так-то легко сделать; я отобрала у тебя во время сна яд!

— Я могу уморить себя голодом, Соа! — сказала с достоинством Хуанна.