Люди в белом

Одна из женщин, как раз та, что делала искусственное дыхание, не выходя из нелепой позы лягушки, готовой к решающему прыжку на комара, оторвала свои губы от сине-черных губ утопленника и, обращаясь к учительнице, сказала:

— Галина Васильевна, вызовите настоящих специалистов и запишите номер этих никчемных дилетантов. Мы на них в суд подадим.

— Какие дилетанты? Прекратите реанимировать застарелый труп, в конце концов вы можете отравиться, — подключился я.

При слове "отравиться" обе женщины оторвались от своего занятия и, недоверчиво покосившись на нас, перевели взгляды на тело. В воздухе повисла тишина, которую нарушил Краснощеков:

— Граждане, давайте во всем разберемся, — обратился он ко всем присутствующим, — кто-нибудь видел, как он нырнул?

Оказалось, что никто не только ни видел, как он нырнул, но не нашлось и тех, кто доставал его из пруда.

— Он так тут и лежал, — удивленно произнесла женщина, делавшая закрытый массаж сердца и, видимо, потихоньку начинавшая вникать в суть происходящего.

Я положился на ораторский талант Краснощекова и отправился по рации вызывать милицию.

— Ну, что там? — спросил Панков, оторвавшись от чтения газеты.

— Да ничего, пара некрофилок реанимируют утопленника недельной давности.

— А, обычное дело, — произнес Панков и снова уткнулся в газету.

Через полчаса подъехал милицейский козелок и Краснощеков начал что-то объяснять сержанту, одновременно рисуя сопроводительный талон. Вместе с сержантом из "уазика" вылез худощавый субъект в кривых очках и длинной кожаной куртке. На его, хранившем следы вчерашней тяжкой пьянки, лице при виде нас выплыла гримаса обреченности и нежелания что-либо делать. Не обращая внимания на взволнованную толпу и самого виновника суматохи, тихо лежащего у кромки воды, дознаватель, походкой человека, бредущего по снежной целине, подошел к Алексею, пробормотал приветствие и взял направление.

— Поехали отсюда, пусть менты дальше сами разбираются, — Краснощеков, бесцеремонно потеснив меня, заполнил собою кабину.

— Я бы на вашем месте полечил дознавателя, — заметил Панков ревнивым возгласом человека, приобщенного к кругу любителей крепких спиртных напитков.

— В описи наших препаратов того, что ему нужно, нет. Ему скорее поможет продавщица из гастронома на углу Таврической и Тверской, халат у нее тоже белый, — сказал Алексей.

— Подобное лечится подобным, — расшифровал я Панкову.

— Где вы находитесь? — недовольно вякнула моторола.

— Где, где, в Караганде, — мимо трубки бросил Алексей и продолжил уже в трубку, — выезжаем из Таврического сада.

— Поедем, Суворовский тридцать восемь, на чердаке, у мужчины травма головы, встречают, — моторола отключилась.

— Какого рожна он на чердаке делает? — недовольно буркнул я, — там ведь крысы, туляремия и псевдотуберкулез.

— Самое ужасное, что на чердак точно пешком придется подниматься, — подныл мне напарник.

— Ничего, вам полезно жиры порастрясти, — прозлорадствовал водитель.

— Это не жиры, это голодные отеки, — обиделся Краснощеков.

По указанному адресу, по тротуару, взад и вперед бегал сопливый тинэйджер и махал руками, видимо, изображая ветряную мельницу.

— Да видим мы тебя, видим, — пробубнил Панков.

— Быстрее, быстрее. Там папа застрял! — закричал он нам.

— Все потому, что кто-то слишком много ест, — Краснощеков подтянул животик.

— Нет, нет он головой застрял, — затараторил пацаненок.

— А что он на чердаке делал? — почесал я свое любопытство.

— Там голуби, он их выпускает каждое утро полетать и кормит.

— А где у него голова застряла? — спросил Краснощеков.

— Я сам не понимаю, но застряла точно, — уверенно произнес паренек.

— Ну ладно, пойдем посмотрим.

Через двери, обитые ржавой жестью, мы, вместе со скрипом, проникли в поднебесные чертоги дома номер тридцать восемь. Звук наших шагов поглощала многолетняя пыль и спертый стоячий воздух. Через вентиляционные отверстия проникали как будто нарисованные лучи света, пронизанные искрами пыли. На противоположном конце чердака мы увидели мужчину, стоящего на деревянной приставной лестнице и подпирающего головой крышку люка. Мужчина выражался исключительно нецензурно, несмотря на то, что внизу, в качестве зрителей, выступали двое детей младшего школьного возраста и женщина, одетая по домашнему.

— Ну, что тут у нас? — спросил Алексей, подойдя к лестнице и тупо уставившись на мужика.

В ответ послышалась все та же брань, не несшая в себе ни какой полезной информации.

— Семен, прекрати ругаться и спустись. Пусть тебя доктора осмотрят, — упрекнула сквернослова домохозяйка и обратилась к нам, — я ничего не понимаю. Он уже пятнадцать минут так стоит и ругается.

При этих словах мужчина сплюнул красной мокротой.

— Ну, если гора не идет к Магомету, то Магомет… — проговорил Краснощеков и полез на лестницу к мужику. Оказавшись на одном уровне с потерпевшим, он заглянул ему в рот и на некоторое время застыл.