Люди в погонах

Под конец осмотра, когда подошли к самому крайнему бронетранспортеру, Мельников постучал рукой по холодному телу машины, спросил Степшина:

— Сами-то водить можете?

Тот пожал плечами:

— Нет, не силен.

— Почему же не осваиваете? Ведь приказ министра, кажется, был?

— Да, был, — сквозь зубы процедил Степшин. — Провели мы несколько занятий, с мотором ознакомились. Затем как-то притухло все. Времени не хватает.

— Плохо. Ну что ж, вместе будем учиться.

Комбат постоял еще с минуту возле машины, потом признался, что доволен батальоном, и крепко пожал Степшину руку.

В казарму они вернулись уже под вечер. Долго сидели в штабе, просматривая списки людей, планы боевой подготовки, журналы учета занятий и другие документы. Вечером, когда солдаты отдыхали и с любым из них можно было посидеть, поговорить по душам, Мельников снова решил сходить в роты.

Едва он вошел в помещение самой близкой от штаба третьей роты, до слуха донесся громовой голос:

— Это что!.. Сколько раз предупреждать!.. Встать как положено!..

— Кто там у вас так кричит? — спросил Мельников дежурного сержанта.

— Старшина Бояркин, — ответил тот с затаенной усмешкой. — Изобретателя в чувство приводит.

— Какого изобретателя?

— Есть один тут. Его все ругают, товарищ подполковник, а он знай свое… упрямый такой.

Мельников прошел в глубину казармы и остановился, увидев странную картину. Одна из коек была разворочена. Возле нее валялись квадратные листы плотной белой бумаги. Тут же стоял маленький худощавый солдат, прижимая к бедрам руки и часто моргая большими голубыми глазами.

— Что здесь происходит? — спросил Мельников.

Голенастый и большеголовый Бояркин стал объяснять:

— Внушаю, товарищ подполковник. Говорю: «Не суй под постель никаких бумаг». А ему хоть бы что. Получил два наряда вне очереди. Еще ждет.

Мельников повернулся к солдату.

— Как ваша фамилия?

— Рядовой Зозуля, — ответил тот глуховатым подавленным голосом.

— Что же это вы нарушаете порядок?

— Трохи виноват, товарищ подполковник.

— Хорошо «трохи», ежели каждый день внушать приходится, — бесцеремонно вставил Бояркин, но тут же умолк, встретив неодобрительный взгляд комбата.

Мельников поднял листок и стал рассматривать его. Это был эскиз небольшой металлической коробки, выполненный простым карандашом, но довольно аккуратно и четко. Заинтересовавшись, подполковник поднял другой листок, на котором был изображен карабин с каким-то приспособлением.

— Ваша работа? — спросил Мельников солдата, кивнув на эскизы.

— Так точно, моя.

— Собирайте все, пойдемте в канцелярию.

— Слушаюсь.

В маленькой комнате наедине с комбатом солдат сильно разволновался: лицо его вспыхнуло, глаза наполнились влажным блеском.

— Чего вы перепугались? — спокойно спросил Мельников. — Придвигайте-ка лучше стул и рассказывайте, что там у вас за великие тайны.

Солдат медлил, неловко переступая с ноги на ногу. Никак не мот он представить, что после такого шума вдруг может начаться мирный разговор. Немного успокоившись, Зозуля сел к столу, разложил эскизы и начал объяснять:

— Это прибор для прицеливания, товарищ подполковник. Як оно выйдет, не знаю, но дюже хочу сделать.

— Новый прибор? — спросил Мельников, не совсем понимая солдата. — А существующий прицельный станок… он что же, не нравится?

— Так точно, не нравится.

— Почему?

— Зараз поясню, товарищ подполковник. — Он взял со стола карандаш и зажал его в двух пальцах, как зажимают карабин или автомат в прицельном станке. — Вот бачите?

— Вижу, — сказал Мельников.

— Хиба це дило?.. Солдат целится, а станок оружие держит.

— Согласен, приспособление не очень совершенное. А что вы придумали?

Зозуля выдернул карандаш из пальцев и помахал им над столом, застенчиво улыбаясь.

— Хотите освободить оружие от станка? — догадался Мельников. Солдат согласно кивнул головой. — Каким же образом?

Зозуля придвинул к комбату эскиз, где был изображен карабин с прикрепленной к нему коробкой. От коробки к мишени тянулась пунктирная линия. Ткнув карандашом в эту линию, солдат сказал:

— Це луч, товарищ подполковник.

— А это? — спросил Мельников, показывая на коробку.

— Фотоприбор. Як луч его попадает в цель, зараз там вспышка получится.

— Значит, пуля в мишени?

— Так точно, товарищ подполковник.

Зозуля даже вздохнул от удовольствия, и глаза его засверкали радостью. Мельников задумался.

— Интересная, кажется, мысль… А фотодело-то вы знаете хорошо?

— Я на фотозаводе робив. Ремесленное училище там кончил.

— Так, так. Все понятно. А зачем же эскизы под постель прятать?

Солдат стыдливо зарделся.

— Идею свою скрываете, что ли?

— Ничего не скрываю, — ответил Зозуля. — Старшина все рвет и выбрасывает. Не позволю, каже, мусор тут разводить разный. Куда ни заховаю, везде находит.