Люди в сером

Следующий морг был при районной больнице – центральный, с ритуальной службой. Третий по списку – при железнодорожной больнице, но ближе по расстоянию. Поездка туда заняла чуть больше часа, после чего Георгий пришел к выводу, что и этот пункт можно вычеркнуть. Пропажа трупов здесь практически полностью исключалась – очень строгий учет, короткое время пребывания, к тому же тела сюда доставляли крайне редко и в основном после трагедий на железной дороге. Однако появление комитетчика вызвало настоящую панику у работников морга, и это поначалу сбило Георгия с толку. Причина вскоре выяснилась – холодные помещения использовались не по назначению: вместо мертвецов предприимчивые служители Аида хранили здесь дефицитные скоропортящиеся продукты. В душе Георгий посмеялся над заведующим, когда тот, всячески юля, едва не заламывая руки, взывал к его пониманию и утверждал, что все это лишь для блага живых – сотрудников больницы. Прощаясь, Георгий сказал ему, что волнения напрасны – сегодня за такие проступки не расстреливают. Но похоже было, что эта шутка едва ли возымела успокаивающий эффект. Скорее наоборот.

Покидая холодное помещение, Георгий выцепил взглядом несколько надписей на коробках и с тоской подумал, что в обычных магазинах такие продукты едва ли встретишь. Он злорадно спросил себя, не натравить ли сюда Васильева с проверкой, – но решил, что это будет слишком жестоко. Да и, скорее всего, после его ухода здесь все будет шито-крыто…

Заведующего моргом при «цээрбэ», стоявшим в списке под номером два, звали Михаилом Исааковичем Лазаренко. Это был полноватый мужчина старше шестидесяти лет с типично старорусской докторской внешностью – бородка клинышком, очки в толстой оправе, немного лукавый прищуренный взгляд интеллектуала. Едва только Георгий завел с ним разговор насчет учета тел, как старик огорошил его восклицанием:

– Так вы по поводу пропажи тел? Наконец-то! А то я уже переживать начал.

Волков попросил объясниться.

– У нас три умерших пропали за последние дни, – сказал Лазаренко. – Я уже два раза в милицию обращался, обещали разобраться. Заявление я сразу написал, как первый раз случилось. – Заведующий нахмурился. – Странно, что все так нелепо выходит. Собственно, я уже смирился с тем, что могу полететь с должности. Но никто и пальцем не пошевелил, даже не позвонили. А что, у вас в комитете решили это дело в свои руки взять? Милиция не справляется?

Если и была в его словах ирония, то Георгий сделал вид, что не заметил ее. Он достал из портфеля фотографии. Пока только лица двух первых «жмуриков» крупным планом – фас и профиль. Фото тела на стройке решил пока придержать, чтобы не пугать старика, почему-то забыв о том, что находится не в том месте, где должны бояться вида обезображенных тел.

– Возможно ли, что это ваши пропавшие?

Лазаренко долго рассматривал снимки, вертел их в руках, задумчиво похмыкивая.

– За другого не ручаюсь, но вот этот точно наш! – уверенно произнес он и вернул Георгию фотографию. Это был снимок из леса.

Волков не ожидал, что будет так горячо.

– То есть вы утверждаете, что этот человек был мертв, когда находился у вас? – Это была глупая фраза, может, потому Лазаренко и улыбнулся.

– Мертвее не бывает, – ответил он. – Тягчайший перитонит. Он не жилец был. Знаете, он у нас, наверное, месяц в холодильнике пролежал. Безымянный, никто на него прав не заявил. Никто не знал, куда его деть. Наконец решили передать студентам в анатомичку. Уже и труповоз для него заказали. А он исчез на следующий день. Смех смехом, но будто не хотел под нож отправляться…

Лазаренко тяжело закашлялся.

– Простите… – отдышался он. – Впрочем, под ножом этот человек как раз и побывал – у него чуть ли не через весь живот глубокий разрез. Поножовщина, знаете. Отсюда и перитонит.

– То есть как разрез? Вы не путаете?

– Рана очень серьезная. Трудно не заметить.

Георгий лихорадочно вспоминал. Ничего такого при осмотре тела не было отмечено. Тот ли это человек?

– Вы уверены?

– Уж поверьте, это факт! – Лазаренко прицокнул языком. – Да, кстати, где вы его нашли?

– В лесу.

Георгий не знал – стоит ли показывать собеседнику те снимки, где погибший был в одежде. Казалось, что заведующий посчитает все это за розыгрыш, идиотскую шутку, маскарад. И в самом деле, получается, что кто-то нарядил труп, напялил на него домашние тапочки, а перед этим вспорол и снова зашил ему живот, да так, что эксперты не заметили? Все-таки это, наверное, не то тело. И Лазаренко мог ошибиться.

Но что-то заставляло его не торопиться с выводами. Пока заведующий вернулся к изучению снимка другой жертвы, Георгий достал из портфеля записи. Вот копия акта осмотра тела, найденного в лесу, многократно изученная. Взгляд бегал по бумаге строчка за строчкой, пока, наконец, Георгий не наткнулся на то, что искал: «на животе в левой боковой области едва заметен тонкий шрам».

«Не может быть!»

Он сунул лист под нос Лазаренко:

– Смотрите, здесь написано – шрам едва заметен!

Заведующий сначала прочел в очках, потом без очков, как будто они могли переврать. Посмотрел на Георгия: