Люди Весны

Она показала Сарите, как нужно сложить пальцы и как потереть их друг о друга. Если между ними проскочит искра — значит, дар есть, и чем ярче искра, тем он сильнее. Сарита старательно тёрла друг о друга поджатые пальцы. По команде Лакенай она развела ладони — и громко вскрикнула.

Между её руками полыхнула молния. На ладонях остались глубокие ожоги.

Сарита остолбенела. В ошеломлении замерла и Лакенай. Очнувшись, она кинулась творить исцеляющие заклятия.

— О, Сарита!.. — твердила Лакенай. — Ты должна учиться! Ты будешь великой!..

Сарита смотрела на неё. Глаза Лакенай сверкали восторгом. Улыбка её озаряла и согревала. Магический дар пробудился в Сарите, и тогда открылось ей, что душа Золотой Лакенай чиста и исполнена добра, и радуется Лакенай не тому, что обрела могучую и полезную служанку, а тому, что встретила сестру и нашла подругу… Руки Сариты лежали в руках Лакенай, и сердце Сариты было в её руках. Вся её любовь и преданность отныне принадлежали Лакенай — с этого мига и до последнего вздоха.

…Позже им обеим пришлось выводить вшей — Лакенай подцепила их от бедной Сариты.

Сарита сопровождала её на пути через Рангану. Она видела, как Лакенай сражается с чумой и побеждает её, как люди, вначале недоверчивые и враждебные, славят её наравне с богами. Она слышала, как впервые Лакенай именовали Убийцей Чумы. Многое из того, что записала в хрониках Риян Риммнай, было рассказано ей Саритой.

Через пару лет слепой глаз Сариты удалили и вживили в веко драконью чешуйку. Чешуйка прижилась и проросла. Вскоре Сарита уже видела вторым глазом. Но немало времени прошло, прежде чем она научилась видеть им по–настоящему, по–драконьи — ибо драконы видят не только привычный мир, не только скрытые движения земли, воды и воздуха, но и незримые потоки магии… Драгоценная чешуйка была сокровищем дома Фраян. Лакенай сказала, что сокровища такого рода следует использовать в должный час — а разве выдастся когда–нибудь час более подходящий?.. Но щедрость дара всё равно смутила Сариту. Лакенай дала ей больше, чем Сарита могла вернуть, и любовь Сариты стала тяжела, как оковы. Но дух её был суров и твёрд. Под гнётом он сделался лишь твёрже.

Единственным, что Сарите оказалось трудно принять, было Цветение. Драконье Око чувствовала себя чужой ему. Учение безмятежной радости, бесконечной любви и свободной силы было создано не для неё. Только ради Лакенай Сарита вошла в число Воспринятых и приняла их обеты. Временами они были легки, порой — болезненны. Сарита мучительно ревновала Лакенай к её возлюбленным. Но и сама она теперь вправе была оставаться одинокой, любить женщину и не скрывать этого.

«Так они и уйдут в легенды, — подумалось Арге. — Убийца Чумы, Золотая Лакенай и грозная Сарита Драконье Око. Эти легенды уже родились… А что же я? — он улыбнулся этой мысли. — Я войду в Элевирсу и займу трон Фраги. Да, это был трон Фраги, пусть он и не короновался в свой час… Первый Король нового Королевства. Это будет отличная легенда».

— Вот ещё странность, — сказала Лакенай, по–прежнему глядя в потолок. — Нам было так хорошо… И после таких минут я почему–то думаю о совсем далёких вещах.

— Это не странность, — отозвался Арга. — Это у многих так. Тело утомляется радостью, и ум становится лёгким как пёрышко. Он улетает ввысь…

— …и ясно видит вещи, которые были скрыты.

— У тебя тоже?

— Мне казалось, я рассказывал.

— Нет.

— Надо же… — Арга улыбнулся. Лакенай повернула к нему голову, глаза её весело блестели. — Столько лет, но мы ещё не всё знаем друг о друге.

— И никогда не узнаем, — ответила Лакенай с нежностью. — И это прекрасный дар Фадарай. Она — весна, и она вечно новая… Что тебе открылось?

Арга набрал воздуху в грудь — и неловко хмыкнул. Поморщился.

— Это не самая приятная и прекрасная из вещей. Скорее наоборот.

— Конечно, — Лакенай хихикнула. — Интриги и военные союзы, тайны и проклятия. Разве я не знаю, кто рядом со мной?

Арга состроил гримасу.

«Кто направил руку Миллеси? — мысленно проговорил он. — Тот, кто знал, что она маг! Много ли таких людей было? Всё просто. Никаких высоких материй. Не нужно пытаться понять убийц. Достаточно их найти. И…»

— Теперь мне кажется, — вслух закончил он, — что меня намеренно пытались запутать.

— Даже не догадываюсь, о чём ты. Но такое возможно. И похоже на правду. Расскажешь мне?

— А ты расскажешь взамен, что открылось тебе?

— О-о… — протянула Лакенай с досадой больше наигранной, чем искренней. Она села, скрестив ноги, и целиком закуталась в своё головное покрывало. В полумраке заблестели золотые нити в тончайшей голубой шерсти. — Арга, я расскажу, обязательно, но не сейчас. Это слова, для которых ещё не пришло время.

— Повторю за тобой вслед: ещё не пришло время, — Арга тоже сел, набросив одеяло, и развёл руками. — Я говорю о подозрениях. Если я произнесу их, они прозвучат как приговор. А ты…

— О пророчестве. Если я произнесу его, оно прозвучит так, как будто должно сбыться прямо сейчас.

Арга кивнул и засмеялся.

— Вот так мы поделились друг с другом, ничего на самом деле не сказав.

Лакенай потянулась к нему и поцеловала его, а потом встала.