Люди войны (ЛП)

— Он явно намекал на это, Павел. Вы не все знаете — так сказал мне Карпов. Я считаю, что они пытались скрыть что-то, связанное с этими тридцатью шестью пропавшими людьми. Возможно, «Киров» выполнял какое-то секретное задание, возможно, высадку нелегальной агентуры где-то, пока мир не начал снова катиться в пропасть? Я поверил в это, и поэтому официально закрыл расследование. Тем не менее, я все равно продолжаю его. Для себя.

— Мудрое решение, Герасим. Однако, учитывая нынешнее положение дел, выход «Кирова» в море, у тебя и не было иного выхода. Поэтому я дам вам совет. Пусть все идет своим чередом.

— Свои чередом? Как я смогу объяснить все это — пропавших людей, пропавшую боеголовку, это нелепое письмо со старого склада?

— Ты не можешь объяснить этого, поэтому тебе придется пока отложить окончательный отчет. Ты умный человек, Герасим. Ты можешь похоронить ответы под тоннами бумаги, если захочешь. Просто укажи, что расследование задержано экстренным развертыванием флота. Ответы на вопросы остались на борту корабля, но он отправился на войну. Так что оставь это дело, как уже решил раньше.

Капустин пожал плечами. Затем его лицо смягчилось, и он согласно кивнул своему старому другу. Волков явно не был этому рад, и его лицо ясно давало это понять.

Каменский сделал еще глоток чая и повернулся к Волкову, отметив его настроение и затаенную настойчивость. Он решил что-то для себя, и сказал:

— Волков, я полагаю, было бы неплохо, если бы вы отправили несколько человек в аэропорт. Выясните, где находится этот контейнер. Возможно, именно там и находится ваша пропавшая боеголовка. Пусть пара хороших людей очень аккуратно проверят это. Далее. Федоров должен каким-то образом добраться до Кизляра. Он может быть в аэропорту, но опять же… Я полагаю, вам предстоит долгий путь. С остановками на каждой станции между нами и Кизляром. Задавайте вопросы. Насколько нам известно, старпом сейчас движется по транссибирской магистрали. Он тоже будет внимателен, но вам придется проследить за ними. Верно?

— Определенно.

— Отлично…. Я полагаю, вам следует отправляться немедленно. В подобном деле совершенно нельзя терять времени.

— Хорошо, — сказал Волков. — Я обо всем позабочусь. Если Федоров будет на поезде или самолете, направляющемся на запад, мы найдем его. Можете быть в этом уверены.

— Найдите его и следите за ним, капитан, но будьте предельно осторожны. Немедленно доложите мне. Понятно? Не говорите никому другому. Если кто-либо начнет задавать вопросы, просто скажете, что вас послал Каменский. Это решит все проблемы.

— Разумеется.

Волков встал, наполнившись новыми силами, извинился и быстро спустился по лестнице, слишком громко на взгляд Каменского, но вскоре они услышали, как закрылась входная дверь, и они остались одни. Каменский подошел к одному из стеллажей, взял книгу, а затем закрыл дверь прежде, чем вернуться к столу.

— Мне просто нужно было избавиться от Волкова, — тихо сказал он. — Этот человек очень въедлив, Герасим. Тебе нужно быть с ним осторожным. Думаю, что вскоре тебе нужно будет отправить его на какое-нибудь другое задание. Отправь его в Омск или Новосибирск, проводить инвентаризацию баллистических ракет или что-нибудь в таком духе[117]. Однако я полагаю, что пока у него появилось занятие. Хорошая поездка по Транссибу займет его на какое-то время. Ты понимаешь, что он опасен?

— Конечно, Павел. Время от времени он действует мне на нервы. Возможно, ты прав. Но что же по «Кирову»? Ты действительно думаешь, что мне следует бросить это дело? Здесь чтог-то происходит. Но что? Эти даты в письма, 1942 год… Это ведь код, верно?

— Вероятно…. Вероятно, нет.

— Что значит «вероятно нет»? Если Федоров будет на поезде, Волков доберется до него в ближайшее время, и мы точно это узнаем.

— Федоров определенно будет на поезде, — сказал Каменский. — Но я не думаю, что Волков найдет его. — Он откинулся назад, потягивая чай. — Я хочу рассказать тебе кое-что, друг мой. Это еще одна причина, по которой я отослал Волкова. Очень немногие из ныне живущих знают об этом. — Он указал на множество книг в шкафах. — Как видишь, я много читаю и многое изучаю. Довольно много, на старости лет. Так вот. То, что я тебе расскажу, может тебя удивить, даже шокировать. Возможно, у тебя возникнет соблазн принять это за проявление старческого маразма, но если ты так решишь, ты совершишь ошибку. Да, иногда я забываю, куда положил очки, но мозги у меня на месте. — Он постучал пальцем по лбу.