Люди Волка

— Это необходимо! — Вороний Ловчий нахмурился. — Подумай. Люди чувствуют чужую боль. Когда ты, охотясь на зверя, например, вонзаешь копье в брюхо мамонту, а потом днями преследуешь его, раненого, ведь тебе передается его страдание, да?

Поющий Волк кивнул:

— Каждый охотник, когда убивает зверя, чувствует его боль.

— Это наше единственное оружие против Других. Разве ты не понимаешь? Представить себя этими окровавленными трупами, которые мы бросаем по пути. Заставить их встать на наше место. Почувствовать эту боль.

— Как чувствовали ее мы? — стало доходить до Поющего Волка.

— Видишь, ты начинаешь понимать меня. Когда ты смотришь на ребенка с проломленным черепом, твоя душа разрывается. В этот момент ты думаешь, что это мог бы быть твой собственный ребенок, ведь так? Подумай, как это на них подействует?

— Ты кричишь во сне?

Глаза Вороньего Ловчего не дрогнули.

— Мой сон наполняют их крики. Это… это мука.

— Тогда почему? — не унимался Поющий Волк. —Почему ты все это делаешь?

— Потому что я люблю Народ. Я несу это бремя не потому, что хочу быть чудовищем… но чтобы спасти Народ. Все, что я могу отдать ему, — себя самого.

Его немигающие глаза выворачивали у Поющего Волка всю душу — глаза не злодея, не чудища, но человека несущего в себе огромную тайну. Душа Вороньего Ловчего открылась ему, она содрогалась от боли у него на глазах.

Холодная дрожь охватила Поющего Волка. Он обернулся. Фигуры спящих воинов темнели среди измятой травы. Костер перед ним догорел, остались только редкие угольки.

Вороний Ловчий легко похлопал Поющего Волка по плечу:

— Война — это ужасно. Но приходится воевать. Он пошел к своему ложу, переступая через спящих. Поющий Волк глядел во тьму, печально качая головой.

Тремя днями позже они неожиданно наткнулись на лагерь Других. Сквозь проемы между остроконечными валунами глядели они на женщин, хлопочущих у полудюжины костров, на играющих поодаль детей. В стороне от других сидели кольцом мужчины. До воинов Вороньего Ловчего долетали их грубоватые голоса. Другие бдительно вглядывались в ночную тьму. А внизу отливали серебром в лунном свете речные пороги.

— Достаньте копья, — приказал Вороний Ловчий, и мужчины приготовились.

Прежде чем натянуть атлатл, Поющий Волк провел пальцем по надрезам на оружии. Он делал зарубку всякий раз, когда погибал кто-то из их отряда, и теперь его атлатл напоминал позвоночник. Первым не стадо Удара Молнии. Копье попало ему в ногу, перебив артерию на бедре. Днем позже Три Копья был смертельно ранен в живот. Он угасал медленно, истекая липким гноем. Его несли на руках другие юноши, он что-то бормотал и умер страшной смертью, в последний миг томимый кошмарами. Искатель Мха, Голос Гагары, Упавший-со-Снегом… — долго перечислять всех, — одни пали в жару битвы, другие медленно умирали от ран.

Вороний Ловчий встал во весь рост, и все юноши невольно склонились перед его Силой и величием. А Поющего Волка одолевали сомнения. Где правда? Память о боли и ужасе, застывших в глазах Вороньего Ловчего, преследовала его. В его рассуждениях на первый взгляд было разумное зерно. Стоило им только появиться в одном из лагерей Других, как люди сразу же пускались в бегство. Теория Вороньего Ловчего подтверждалась — страх, наводимый воинами Народа, был едва ли не сильнее их копий.

«Я должен выжить! — раз за разом повторял себе Поющий Волк. — Я должен жить для Смеющейся Зари». Но словно какое-то колдовство удерживало его здесь, где жизнь человека зависела от слепого случая. Он оглянулся на своих товарищей. Никогда прежде не видел он у людей Народа такой тяжести во взоре.

«Что-то со всеми нами случилось. Что? Сама жизнь изменилась. Видишь эту складку у ртов совсем юных людей? Видишь, как они оглядываются через плечо, усталые, истощенные — и страшные. Они берут женщин, берут силой. Они стали суровыми и молчаливыми. Где смех, где былое веселье?»

— Готовы? — воскликнул Вороний Ловчий. Воины, стоящие у валунов, кивнули. — Вперед!

По команде воины перепрыгнули через камни и с дикими криками устремились на врагов. Поющий Волк бежал за ними, с трудом пробиваясь сквозь крушащую все на своем пути толпу. Из ближнего чума выбежала женщина. Волк замер на месте: он узнал в ней свою родственницу, много лет назад похищенную Другими.

— Черника? Черника? — закричал он и бросился к ней, чтобы удержать ее.

Раскрыв глаза от ужаса, она упала перед ним на землю, прикрывая своего ребенка.

— Не убивай мое дитя! — молила она. — Он будет тебе хорошим сыном. Не…

— Я твой родич, Поющий Волк. Сын Двух Камней и Бурой Утки. Твой родич. Помнишь меня?

Она испуганно поглядела на своего забеспокоившегося младенца.

— Народ… — прошептала она, осознав, что к чему. Ему пришлось нагнуться пониже, чтобы расслышать ее слова. — Народ пришел за мной? — Тяжело вздохнув, она зашлась в слезах и крепко обняла его.

— Да, Народ пришел за тобой, — тихо ответил он, похлопывая ее по спине.