Люди земли Русской. Статьи о русской истории

В царствование императрицы Елизаветы жил в Тульской провинции богатый помещик Кирилл Иванович Хомяков. Он был бездетным вдовцом. Жил скромно, богобоязненно и одиноко; под старость скопил крупное состояние. Своими большими имениями он управлял разумно и патриархально, будучи действительно отцом и наставником подвластным ему крестьянам, которых любил, как собственных детей. Подлинно глубоко русским, почвенным был он человеком. Почувствовав приближение смерти, Кирилл Иванович собрал своих крестьян на мирской сход и предложил им самим выбрать себе помещика, а ему – наследника, поставив лишь одно условие, чтобы этот наследник принадлежал к древнему роду Хомяковых. Крестьяне послали ходоков по всем указанным им многочисленным родичам Кирилла Ивановича, и, когда те вернулись, снова собрался мирской сход, на котором новым помещиком был избран дальний родственник старого барина, молодой, небогатый гвардии сержант Федор Степанович Хомяков. Старик пригласил его к себе и, узнав поближе, удостоверившись в его моральных качествах, завещал ему все имение, а сам вскоре почил в родовом склепе, в селе Богучарове.

Могучая сила традиции проявляет себя не только в исторической, государственной и общественной жизни, но и в частной, семейной. Традиция патриархальности, соборности, гармонии в творчестве и труде, основанной на взаимном уважении и любви, стала ведущей в семье Хомяковых, и внук гвардии сержанта Федора Степановича – Алексей Степанович Хомяков, родившийся 1-го мая 1804 г., был предназначен Господом к оформлению и выражению этой традиции – соборности в русском религиозном, государственном и общественном мышлении.

Алексей Степанович Хомяков был одной из тех исключительных натур, которые не были редкостью на русской почве, но о которых мы знаем, к сожалению, слишком мало. В его интеллекте и в его психике сочетались, казалось бы, несовместимые качества. Получив блестящее образование, он стал одновременно богословом-философом, первым, установившим ошибки системы Гегеля, историческим философом, также первым, применившим к анализу прошлого России не западноевропейский, а чисто русский и только русский метод исследования; он был математиком и механиком, изобретшим премированную в Англии сеялку и дальнобойное ружье, был даже врачом-гомеопатом, успешно излечивавшим страшную холеру… И одновременно с этим, Алексей Степанович был также блестящим и храбрым офицером Конной Гвардии, заслужившим награды в турецкой войне, был светским человеком, пользовавшимся большим успехом в салонах столиц и гостиных гремевшего тогда Английского Клуба, образцовым семьянином, дельным, разумным хозяином своих обширных имений, специалистом по винокурению и сахароварению, страстным охотником, знатоком борзых собак и много раз бравшим призы стрелком из ружья. Трудно представить теперь нам, современным узкоспециализированным людям, как могло все это совмещаться в одном человеке, как хватило у него времени для накопления всей этой огромной суммы разнообразных знаний, чему, конечно, помогла исключительная память А. С. Хомякова, позволявшая ему декламировать полностью целые поэмы Байрона и пьесы Шекспира по-английски, приводить в своих сочинениях цитаты других авторов без справочников, оперировать в своих исторических исследованиях с огромным количеством разнообразных фактов.

…Может собственных Платонов
И быстрых разумом Невтонов
Земля Российская рождать!

– утверждал рожденный на Российской почве столь же мощный и разнообразный в своем творчестве М. В. Ломоносов.

А. С. Хомяков был центральной фигурой славянофильского течения первой половины XIX в., противопоставлявшего рабскому поклонению перед Западом развитие подлинно-национальной русской мысли. Исходной точкой для направленности мышления славянофилов было русское прошлое во всех областях и ответвлениях национально-народной, государственной и религиозной жизни. Славянофилы видели обособленность России от трафарета развития европейских народов и искали причин этому в народном русском православии. Они утверждали, что семя истины Слова Христова, попав в девственную, нетронутую культурой русскую душу при крещении Руси, создало на русской почве, в русской среде наиболее чистое понимание и осуществление христианства, что было невозможно ни на Западе, ни в Византии, где христианство было воспринято уже растленными душами, подавленными предшествовавшими наслоениями эллинизма и языческой Римской государственности. Отсюда рационализм и теократическая государственность католицизма, отсюда же практическая ограниченность лютеранства, отсюда же сухой, отвлеченный догматизм и схоластика византийцев.