Люди желтых плащей (СИ)

   Мы запираем вагон с обоих концов, но не втягиваем ступеньки, оставляя для Вани пути для отхода. Вагон купейный. С оружием наизготовку и трясущимися от страха коленями обыскиваем все купе. Нам снова везет -- ни одного "прокаженного". Запираемся в одном из купе. Вещи пассажиров брошены так, словно их владельцы вышли отсюда минуту назад глотнуть свежего воздуха на очередном полустанке. На столе нехитрая снедь и чай в железных подставках, койки расстелены, подушках сохранили вмятины голов своих хозяев.

   Глаза Витоса широко раскрыты, нижняя губа отвисла:

   -- Они спали, когда все случилось...

   Да, картина не из приятных. Но сейчас не время рефлексировать.

   Прилипаем лбами к окну и следим за Нансена. Белая "Октавия" медленно подкатывает к "Супер-Арсеналу". Наших конкурентов на оружие не видно -- все четверо увлечены разграблением магазина. Ваня выжидает еще минуту, потом открывает дверь и выходит на улицу.

   Я вижу в его руке нож, другая сжимает топор. Пригибаясь к земле, Ваня подкрадывается к черному "Акценту" и, одно за другим, прокалывает все четыре колеса. Даже отсюда я слышу шипение, с которым выходит воздух из пробитых покрышек.

   -- Сука. Сука. Сука, -- бубнит у меня над ухом Витос. -- Чо он делает...

   Я снова окидываю взглядом нижнее Нансена. Дорога в обе стороны безлюдна, насколько хватает глаз -- обзор ограничен шириной окна. Но что твориться за его пределами известно только Ване.

   -- Сука. Сука. Сука.

   "Акцент" уже стоит на дисках, расплющивших спущенную резину. Ваня возвращается к "Октавии" и вдруг замирает. Затем принимается лихорадочно обыскивать карманы в поисках ключей.

   В эту секунду я вижу первого "прокаженного".

   Это женщина. Она вступает в пределы видимости окна, и Витос перестает бубнить. Мои легкие со свистом втягивают воздух сквозь неплотно сжатые губы.

   Ей чуть за тридцать, абсолютно голая, с головы до пят измазана розово-черной грязью. При каждом шаге тело женщины извивает в страшных корчах, скрюченные руки словно живут своей жизнью -- она то прижимает их к израненной груди, впиваясь пальцами в мягкую плоть, то отрывает назад, уже со свежими кусочками кожи под ногтями. Длинные волосы грязным колтуном лежат на плече. Страшнее всего ее лицо. Перекошенный судорогой рот вытянут в непрерывном немом "О", подбородок и горло покрыты запекшейся кровью, излившейся из того обрубка, что раньше был корнем ее языка. Глаза закрывает слипшаяся от грязи и крови челка. На голове слева недостает уха -- не знаю, отгрызли его сородичи, или она оторвала сама.

   Первые секунды шока настолько сильны, что полностью обездвиживают нас. Ротовую полость наполняет терпкий привкус адреналина. Мы так перепуганы, что не можем даже дышать. Все на что нас хватает -- наблюдать за адским отродьем, которое медленно приближается к нашему другу.

   Между тем, Ваня не замечает зараженную женщину, или не хочет замечать. В ситуациях сродни этой страусиная тактика может быть весьма полезна -- по крайней мере, не даст тебе впасть в ступор.

   Однако вместо того, чтобы сесть в машину и ехать к нам, Ваня ставит ее на сигнализацию.

   "Пиу-пиу" -- откликается та.

   Этот привычный звук, точно вернувшийся к нам из прошлой, нормальной жизни, приводит нас с Витосом в чувство.

   -- Какого хуя он делает! -- вопрошает Виталик.

   Если бы я знал.

   Ощущаю рукоятку мачете в ладони -- последние несколько минут я сжимаю ее до онемения в пальцах.

   "Прокаженная" не видит Ваню, от нее до парковки "Супер-Арсенала" добрых двести метров, усеянных брошенными и перевернутыми машинами. Но это не значит, что она не слышала звуков сигнализации.

   Витос обалдело смотрит на меня:

   -- Он чо, бля, боится, что ее угонят?

   За меня ему отвечает сам Ваня. С размаху бьет топором в передний бампер "Октавии", и улица оглашается надрывным звуком сработавшей сигнализации.

   "ПИУ-ПИУ-ПИУ-ПИУ! УА-УА-УА-УА!"

   Теперь инфицированная женщина точно его услышала. Как и все остальные "прокаженные" в округе.

   Неожиданно мне становится ясен замысел Вани.

   -- К дверям! -- кричу Витосу. -- Надо его встретить!

   Сквозь толстое стекло вагона-купе мы видим, как наш упитанный друг опрометью несется к поезду, держа вооруженную топором руку на отлете.

   14:40

   Следующие десять минут помню урывками, точно плохой сон в первые минуты после пробуждения.

   Мы с Витосом у дверей в вагон. Ваня мчится к насыпи, маневрируя меж кузовов разбросанных по дороге машин. Никогда бы не подумал, что его грузное тело может обладать такой проворностью -- полосу препятствий он проходит почти красиво. Один раз сильно задевает бедром "кенгурятник" огромного "Ландкрузера", вскрикивает от боли, но остается на ногах и скоро восстанавливает прежний темп.

   "Прокаженная" женщина переходит с шага на бег. Она мчится к "Октавии", изрыгая страшные горловые звуки, похожие на зов о помощи. Скрюченные руки вытянуты вперед, истерзанные груди прыгают вверх-вниз.

   Ваня почти поравнялся с нашим вагоном. Осталось пересечь дорогу и подняться на насыпь. Потом происходит сразу несколько событий.