Люди, звери и зоологи (Записки на полях дневника)

Длинные плотины строят канадские бобры. Эти сооружения достигают пятисот метров. Наши бобры — более скромные гидротехники, однако плотины по тридцать — пятьдесят метров, даже по восемьдесят — обычное дело, их легко найти в Воронежском, Хоперском или Березинском заповедниках. По таким дамбам свободно проходит не только человек, но и зверь более тяжелый — кабан, олень. Иногда запруд целый каскад — одна за другой.

Интересно представить, как это все происходит, как они между собой договариваются, ведь бобр — очень молчаливое животное. Кто работает прорабом, кто мешает раствор, кто сверяется с проектом? Прямо чудеса какие-то, особенно если верить психологам, что интеллект животных совершенно не сопоставим с нашим.

В 1970 году в Хоперском заповеднике егерь мне рассказывал, что у них неподалеку от усадьбы была бобровая плотина в 250 метров длиной — по ней телега проезжала. На беду вода от запруды заливала покосный луг, и местные жители, недолго посовещавшись, плотину взорвали. На то и заповедник, чтоб травушку-муравушку косить да буренок выпасать.

Что удивляет в бобровых поселениях, так это то, что деревья, подгрызанные бобрами, почти всегда лежат к реке вершиной и очень редко встречаются деревья, упавшие в сторону или хлыстом от реки. Логично предположить, что просто бобр грызет все время со стороны реки, с подхода, так сказать. Но это не играет особенной роли, поскольку наклон у деревьев не обязательно в сторону русла. И никакой гарантии «рубка» только с одной стороны не дает. А ведь бобру нужна именно крона, ветви для еды, а не комель. Может быть, у них припасены отвесы и бобр прикидывает заранее: стоит или нет возиться со стволом, туда ли он упадет? Кстати, работают они ночами. Версия, что можно оценить ситуацию «на глазок», просто внимательно посмотрев вверх, тоже отпадает. Да и видит бобр неважно, близорукость одолела. Забавная животинка.

Во время работы на берегу бобр становится легкой добычей волков. Особенно зимой, когда он хоть и редко, но выходит на берег. Некоторые волки просто-таки специализируются на бобровых поселениях.

Там же, в Хоперском заповеднике, был такой случай с моим приятелем, юным натуралистом. Он переходил через запруду по бобровой плотине, а с того берега по плотине бобровой запруды двигался кабан. Здоровенный секач. И они неожиданно друг для друга встретились где-то посередине. Натуралист в сердцах воскликнул:

— Ах ты, свинья!

И метнув в кабана фотоаппарат, попал прямо по наглой свинской морде. Обиженно хрюкнув, свинья кинулась в воду и уплыла. Размеры плотины не позволяли сделать внезапный поворот на 180°. А юный натуралист, удивленный такой легкой победой, пошел в деревню, но уже без фотоаппарата.

Как-то мы проводили ночные учеты бобров. Засветло приходишь к намеченному озеру. На голову надеваешь накомарник, руки поливаешь диметилфталатом. Это все от комаров. Надо выбрать сухое место. Обычно это ствол, сваленный бобрами. Сменщик заворачивается с головой в спальный мешок. Темнеет, лес умолкает. Самый тихий час между закатом и полной темнотой, только комары зудят за сеткой накомарника.

...Начинает оживать озеро. Какие-то шлепанья по воде, всплески. Пролетела, свистя крыльями, утка и плюхнулась у берега. Кто-то большой испугался и шарахнулся в кустах. На просеке неподалеку «пролаял» самец косули. Поднимается луна, но интересно — на освещенных местах ни движения. А всяческое копошение происходит в тени деревьев, под пологом леса, в камышах.

Бобры уже вовсю трудятся. Слышно, как они ходят по плотине, что-то делают. Совсем рядом один или два грызут тополь. Подождем еще с полчаса... Теперь надо их напугать. Когда бобр замечает опасность (обычно слышит ее, зрение и обоняние у него слабое), он спешит нырнуть, а, ныряя, резко хлопает по воде хвостом-веслом. Звук гулко разносится по всему озеру. Это сигнал. Остальные бобры тоже бросают работу и ныряют. Имеющий уши да слышит. Может быть, сигнал получается несознательно, просто так нырять удобно? Но не только бобры, вся окрестная живность на какое-то время затихает.

Можно подремать, да и время подошло смениться. Напарник нехотя вылезает из теплого гнезда, хлопая глазами как филин. Под утро или чуть раньше он повторит опыт и тоже сосчитает число ударов по воде.

Примерно около пяти начинают каркать первые вороны Еще пятнадцать минут — запела зарянка, за ней крапивник. Шестой час. Озерные лягушки подают свой нежный голос. Какой уж тут сон? День начинается. Пора жить.

По чинкам Устюрта

Чего только не случается в дороге. Встречи и впечатления сменяют друг друга, как слайды в диапроекторе.

В той давней экспедиции машина нам выпала не новая. Можно прямо сказать — почтенного возраста был «ГАЗ-63», фамильярно именуемый родными и знакомыми «козел». У «козла» за плечами было два инфаркта в виде капитальных ремонтов и до «похорон» оставалось совсем немного — несколько тысяч километров.