Людмила Гурченко

— Расцветали яблони и груши, поплыли туманы над рекой, выходила на берег Катюша, на высокий берег, на крутой! — слышался дрожащий, но в то же время сильный и мощный детский голос.

Зрители, в лице немецких солдат, аплодировали. Люсе было приятно! Как давно никто не «благодарил» ее за блестящее выступление, за «концертик»! Домой она возвращалась счастливая, и с кастрюлькой, доверху наполненной супом. У Люды появилась уверенность, что теперь она маму не оставит голодной! Теперь она тоже будет работать. И зарабатывать!

Кроме того, именно этот период научил девочку разбираться в людях, понимать кто добрый, а кто — нет. Молодым немцам не стоило попадаться на глаза, некоторые из них демонстративно на глазах у голодной детворы выбрасывали свою еду в мусорные контейнеры, а вот среди тех, кто постарше, наоборот, встречались весьма добрые солдаты, которые оживлялись при появлении артистичной Люси. Они даже именовали ее на свой манер — Лючия.

23 августа 1943 года настал долгожданный день — в Харьков вошла Красная Армия. За полгода она словно полностью переродилась — танки, машины, солдатские формы, как «с иголочки», новые скрипучие сапоги. Жители дарили солдатам огромные букеты акаций. Этот чудный запах был повсюду! Запах освобождения!

Школьные годы

1 сентября 1943 года Люся потупила в первый класс школы № 6. Это была украинская школа, находившаяся практически под балконом дома, русская же находилась в нескольких кварталах от дома. Все предметы, как и полагается, велись на украинском языке. Поначалу Люся с трудом понимала слова учительницы, а иногда ее речь и вовсе вызывала смех у детей.

Эта школа была подготовлена к занятиям всего за одну неделю. Парты, доска, книги, учебники, тетради, даже мел — не было ничего. В то время требования в школах были нестрогими — Люся готовила уроки редко или вообще не готовила.

Мама, Елена Александровна, устроилась на работу в кинотеатр имени Дзержинского. Она была ведущей джазового оркестра, который выступал перед публикой перед началом каждого киносеанса. Не удивительно, что Люся после занятий в школе тут же отправлялась в кинотеатр, приводя с собой полкласса. Такие картины, как «Иван Грозный», «Истребители», «Аринка», «Два бойца» и, конечно же, «Большой вальс» они смотрели не один десяток раз. Все киношные песни, все диалоги, все мотивы закадровой музыки — Люся знала все практически наизусть. Именно кино — источник тех мелодий, которые она подолгу напевала. А Карла Доннер… Ах, как же она была красива, как она была прекрасна! И как прекрасен был ее высокий голос. Люся то и дело напевала ее партии, воображая себя великой актрисой.

Девочку однажды даже выгнали из класса, потому что она уснула прямо на уроке, а во сне она напевала любимые мелодии и партии. Она даже не заметила, что спит. Она пела! Просто пела! Она жила!

— Гурченко! Вышла из класса! В коридоре и допоешь! Что же это такое? Поет, танцует… — ворчала учительница.

А осенью 1944 года Люда поступила в музыкальную школу имени Бетховена. Накануне этого значимого события для будущей артистки, Марк Гаврилович прислал посылку — юбочку и блестящую кофточку, с рукавами-фонариками. Нарядная Люся, да и еще с огромным белоснежным бантом на голове предстала перед экзаменационной комиссией.

Когда они с мамой вошли в здание музыкальной школы, то увидели целую очередь ребятишек и их мам или бабушек. Ожидая своего «часа» Люся очень нервничала, параллельно изучая правила приема: спеть песню, повторить музыкальную фразу, которую играли на фортепиано, отбить в ладоши представленный ритм. «Всего-то!» — подумала девочка, но нервничать, тем не менее, не переставала. Ребятишки в качестве песни исполняли что-то вроде «Чижика-пыжика» или «В лесу родилась елочка». Возмущению будущей актрисы не было предела! Как такое возможно? В девять лет пора знать вещи и посерьезнее!

Когда же подошел черед Люси, она задала вопрос комиссии:

— Что пожелаете услышать: лирическую композицию, патриотическую или о любви? Могу исполнить песню с жестикуляцией!

— С жестикуляцией — манерно повторила девочка.

— Это интересно! Ну что ж, давайте с жестикуляцией! — оживилась комиссия.

Люся, как и полагается опытной певице, профессионально откашлялась и запела «Витю Черевичкина». Когда она закончила выступление, все сидящие в комиссии лежали от смеха на столе. Тут же она вспомнила совет своего отца «Дуй свое!» и, не дожидаясь слов, запела самую взрослую песню из своего «репертуара» — «Встретились мы в баре ресторана»: «Где же ты теперь, моя Татьяна, моя любовь и наши прежние мечты…» Потом раздались гулкие и звонкие аплодисменты и безоговорочный прием в музыкальную школу.

Мама такой творческий порыв дочери не одобрила: «Люся, ну зачем ты пела последнюю? Все и так хорошо шло! Это песня совсем взрослая!». Но сама Людмила навсегда запомнит то внимание, то удивление комиссии, ту толпу зрителей, собравшихся, чтобы посмотреть на такую смелую и такую талантливую девочку.