Людмила Зыкина. На перекрестке наших встреч

Антон Яковлевич был известен во всем мире. Многие известнейшие ученые присылали ему из-за рубежа свои научные труды, журналы, книги. Он знал английский, немецкий, древнеславянский, латынь, греческий языки. Профессиональных секретов не хранил и достижениями всегда щедро делился с коллегами. Был человеком энциклопедических знаний. Все эти черты и поразили Зыкину уже при первой встрече с ним. Вот рассказ самой Людмилы Георгиевны.

«Мне позвонили из Министерства культуры:

– Не могли бы вы приехать в Колонный зал Дома союзов и принять участие в концерте для медиков? У них праздник – День медицинского работника.

Могла ли я отказать? (Зыкина любила врачей – тех, чью деятельность А.П. Чехов сравнивал с подвигом). Поехала пораньше и попала на торжественное заседание. Сижу в стороне. Рядом – статный симпатичный мужчина в черном костюме со строгим сосредоточенным взглядом темных глаз.

«Какой-нибудь начальник из Минздрава», – подумала я.

– Как вы думаете, долго еще продлится заседание? – спрашиваю тихо.

– Минут двадцать, – также негромко отвечает он. – Вам как раз времени хватит, чтобы настроиться. А то сразу пойдете на сцену, не скоро войдете в ритм. К песне ведь тоже надо готовиться, не правда ли?

– Правда, – соглашаюсь я.

– Вы, когда поете без подготовки, старайтесь «опирать» голос на грудь. Должно быть грудное дыхание, тогда звук пойдет сам собой, если голосовые связки в порядке.

«Ларинголог, видно», – промелькнуло в голове.

– Вообще, – заметил сосед, видимо, ничуть не вникая в суть сухой, невыразительной речи оратора, – связки должны быть вам подвластны, как скрипка рукам Паганини. Вы знаете, как он играл? Его метод заключался в использовании природных способностей и возможностей руки. Он не заучивал противные натуре позиции, трудные оттого, что они не естественны и форсированны, а играл, отдаваясь полностью во власть звуков, забывая обо всем на свете. Вы также должны петь, до конца раскрывая свои способности. Шедевры в искусстве могут быть рождены только самым глубоким человеческим чувством.

«Кто же это?» – ломала голову я.

– Помнить вам, – продолжал он, – еще надо о том, что в музыке покоряет мелодия. Понять ее красоту можно прежде всего по произведениям Шопена, главным образом его этюдам и ноктюрнам. Среди них столько лирических жемчужин, что их даже поют. Песенность эта – более хорового типа, но вам, как певице, Шопен пригодится всегда, потому что весь он в гениальном мелодическом даре. По экспрессии, совершенству гармонии ему нет равных среди великих музыкантов. К нему обращаются в минуты, когда в музыке ищут утешение, возможность укрепить дух. Ромен Роллан, например, черпал у Шопена жизненные силы, переживая тяжелые годы войны и оккупации. Как только вы поближе познакомитесь с его творчеством, так сразу поймете, какое духовное богатство оно таит.

Я взглянула на часы: пора готовиться к выступлению. И вот концерт. Знакомые имена – Владимир Васильев, Екатерина Максимова, Александр Ведерников, Ирина Архипова, Муслим Магомаев, Юрий Силантьев с оркестром… Выхожу на сцену и я, смотрю в зал, ищу незнакомца в черном костюме, но не нахожу.

Спустя месяца три или четыре поднимаюсь в свою квартиру на лифте и вижу… знакомое лицо. Тот самый человек, который так убежденно советовал почаще слушать Шопена!

– Добрый вечер, – говорю. – Вы к нам в гости?

– Нет, я здесь живу, – ответил мой попутчик и вышел на десятом этаже.

Мне потом сообщили, что это профессор Антон Яковлевич Пытель.

При наших встречах я все больше убеждалась в его глубоких познаниях и необычайно широком кругозоре, старалась запомнить все то, что он мне говорил. Он хорошо знал и понимал классическую музыку, любил народные песни и романсы в исполнении Шаляпина, Вяльцевой, Обуховой…

– Пациент опять станет здоровым, – заметил однажды Антон Яковлевич, – если помогают сладкозвучные напевы. Так сказал Еврипид. Индийские философы считали, что и музыку, и медицину питает одно вдохновение. Поэтому у нас с вами есть нечто общее.

Он любил девиз известного голландского врача Николауса ван Тюльпа: «Светя другим, сгораю сам» и считал его символом врачебной деятельности. Еще считал дурным признаком, если у хирурга «руки идут впереди головы».

Интересно, что Антон Яковлевич в числе немногих ученых мира выявил допущенную в картине Рембрандта «Урок анатомии доктора Тюльпа» анатомическую неточность: изображенные на трупе казненного преступника препарированные мышцы предплечья и кисти левой руки являются на самом деле мышцами правой.