Людоед

У меня не было ни малейшего желания проходить в камеру, но арестанта на прогулку никто выпускать не собирался. Да он и сам не выказывал желания покидать казематы; сидел, сгорбившись и зажимая руками поцарапанное лицо.

Петли противно скрипнули, дверца закрылась, и я остался со своим несостоявшимся убийцей наедине. Только тогда он поднял голову и посмотрел на меня. В припухших глазах не промелькнуло ни намека на узнавание, и виной тому была отнюдь не здоровенная шишка на лбу.

— Как самочувствие? — поинтересовался я, продолжая стоять.

— Я хочу умереть, — глухо ответил молодой человек. — Повесился бы, но у меня забрали ремень…

— И что заставляет думать о сведении счетов с жизнью? С вами плохо обращались?

— Нет! — вдруг рявкнул сеньор, застонал и приложил ладонь к боку. — Я хотел убить ее! Хотел убить лучшую женщину на свете!

Заявление это меня изрядно удивило.

Я немного поколебался, но все же присел рядом с арестантом. От того пахло рвотой и перегаром, и смесь этих запахов пробивалась даже через заполонявшую камеру вонь нечистот.

— Вы это помните? — спросил я. — Помните, как набросились на ее сиятельство?

Молодой человек покачал головой и вновь спрятал лицо в ладонях.

— Нет! — хрипло выдохнул он. — Слишком много выпил вчера. Все как в тумане.

— Как вы вообще оказались в той комнате?

Арестант повернулся и посмотрел на меня через лохмы спутанных волос. Казалось, вопрос его безмерно удивил.

— Кто-то из слуг сказал, что слышал крики хозяйки, но не смеет вмешаться. Меня попросили помочь, а дальше ничего не помню. Ничего! — Юнец врезал себя кулаком по лбу и зашипел от боли. — Это все вино и удар по голове…

Вино и удар по голове, но, вполне возможно, и какое-то дурманное зелье. Нечто подобное я и ожидал. Заранее убийство никто не планировал, на меня натравили одного из воздыхателей графини, выпившего в тот вечер больше других. Святые небеса! Эта ниточка никуда не приведет!

— Вы помните того слугу? — попытал я удачу. — Кто это был?

— Они же все в масках! — скривился арестант, но сразу осекся, будто вспомнил нечто необычное. — Нет, — медленно проговорил он, — меня позвал тот, что встречал гостей и проверял приглашения!

Перекошенный уродец в красно-белой ливрее! Так мне не показалось, я действительно видел его в коридоре!

Я начал выпытывать подробности, но арестант толком ничего не помнил, а потом и вовсе дверца камеры приоткрылась и внутрь заглянул тощий как щепка сеньор в профессорской мантии. Лицо его раскраснелось, будто от быстрого бега, по щекам стекали капли пота.

— Кто вы такой, черт вас дери? — пренебрегая элементарными правилами приличия, потребовал он объяснений. — И что вам понадобилось от моего клиента?

— От вашего клиента?

— Я — мэтр Валгетамм, этот юноша — мой подзащитный, а вы кто такой?

— Поговорим на свежем воздухе.

Я поднялся на ноги и шагнул к двери, заставив адвоката податься назад и отступить в коридор. Он возмущенно засопел, но на глазах караульных свару устраивать не стал и последовал за мной из подвала. В напряженном молчании мы покинули здание и отошли в дальний угол двора управы подальше от полицейских.

— Вашему подзащитному грозит плаха, мэтр, — заявил я, оборачиваясь к спутнику, но адвокат оказался стреляным воробьем и сбить себя с толку не дал.

— Кто вы такой? — повторил он, близоруко щурясь.

— О, что с моими манерами? — вздохнул я, вытянул из висевшего на шее мешочка служебный перстень и нацепил его на палец. — Позвольте представиться, магистр Вселенской комиссии по этике Филипп Олеандр вон Черен.

— Вселенская комиссия? — нахмурился сбитый с толку адвокат. — Мой клиент не из школяров, а тот факт, что я преподаю юриспруденцию, никоим образом…

— Перед вами — свидетель обвинения! — перебил я собеседника. — Обстоятельства заставили меня посетить прием ее сиятельства инкогнито, и в материалах дела я фигурирую как Рудольф Нуаре. Правда, сомневаюсь, что у вас было время с ними ознакомиться…

— Это возмутительно! — рассвирепел адвокат. — На каком основании вы преследуете моего подзащитного?!

— Я никого не преследую. Напротив, даю ему шанс.

Мэтр Валгетамм платочком промокнул лоб с глубокими залысинами и перешел к делу:

— Чего вы хотите?

— Кто вас нанял? — прямо спросил я, поскольку адвокат прибежал в Управу благочестия чуть ли не бегом. Он так спешил, что даже не сменил профессорскую мантию на повседневное платье.

Мэтр дернул плечом и отвернулся, намереваясь уйти.

— Вам так не терпится увидеть своего клиента на эшафоте? — остановил я его неприятным вопросом. — Возможно, в деньгах вы нисколько не потеряете, но репутация в вашей профессии нарабатывается годами, а разрушается парой обвинительных приговоров.

Мэтр Валгетамм повернулся и прищурился.

— Чего вы хотите, магистр? Но учтите — я не готов обсуждать детали дела!

— Я хочу, чтобы ваш подзащитный провел следующую ночь в собственной постели. И могу это устроить.

Тут, надо сказать, я ни в малейшей степени не кривил душой. Арест юнца давал возможность хорошенько на него надавить, а вот судебный процесс сулил мне одни только ненужные хлопоты. Не было никакого смысла заводить все так далеко.