Людоед

Маэстро Салазар убрал бутылку под стол и потер переносицу.

— Ты его выследил, значит? Свезло…

Я поморщился:

— Столкнулся лицом к лицу. Теперь он знает, что я в городе. Предупреди своих людей, пусть на пятки ему не наступают.

— Ясно-ясно, — покивал Микаэль. — Как прошла встреча?

— В теплой и дружественной обстановке, — оскалился я. — Он явно что-то скрывает.

— Всем есть что скрывать. Ему, тебе, мне. Даже Уве хранит немало секретов. Так, Уве?

Парнишка оторвался от книги и переспросил:

— Что?

— Иди сюда! — позвал я слугу, а когда тот уселся на скамью, объявил: — Хватит здесь клопов кормить. Теперь я официально работаю на Вселенскую комиссию, перебирайтесь в Княжеский дворик. Я поговорил с хозяином, есть свободная комната на первом этаже. И лошадей найдем куда пристроить.

— Заметано, — сказал Микаэль и поднялся из-за стола. — Только пойду своих обормотов отыщу, раз уж придется все переиграть.

— О чем это он? — не сдержал удивления Уве, когда маэстро снял с вешалки плащ и шляпу и удивительно ровной для человека в подпитии походкой направился на выход.

— Пустое! — отмахнулся я.

Слуга кивнул и приставать с расспросами не стал, вместо этого осторожно заметил:

— Комната оплачена на седмицу вперед. Денег нам никто не вернет…

— И?

Уве замялся и спросил:

— Можно я пока здесь поживу? — Он смутился и принялся, сбиваясь и путаясь, объясняться: — Я буду приходить к нужному времени без опозданий! А потом перееду окончательно. Просто немного задержусь здесь. Пока комната оплачена. Можно, магистр?

— Хозяйка развешает водить с улицы девок?

Уве покраснел до корней волос и, наконец, открыл причину своего нежелания переезжать.

— Это все Микаэль! — с горечью выдал слуга. — Он меня пугает! По утрам, пока не выпьет, смотрит волком, того и гляди в глотку вцепится. И сам с собой разговаривает, вы знаете это? Он же чокнутый! У него не все дома!

— А мне казалось, он просто душка.

— Магистр, это не смешно! Да он же ищет смерти! Того и гляди утащит нас за собой!

— Микаэль ищет новый смысл жизни, — покачал я головой, но попытки переубедить школяра оставил и достал из холщовой сумки письменные принадлежности. — Ладно, оставайся! Только у меня будет для тебя поручение.

— Что надо сделать? — оживился Уве.

— Когда искал корень мандрагоры, тебе предложили кровь едва расцветшей девицы. Помнишь, кто это был?

Паренек немного смутился, но кивнул без малейших колебаний.

— Мерзкий тип, — поморщился он от неприятных воспоминаний.

Я макнул перо в бутылочку с чернилами и накидал список из дюжины ингредиентов, большей частью совершенно безобидных, если не сказать, бесполезных. Дело было исключительно в их сочетании. Человеку понимающему оно многое могло сказать о персоне, этот перечень составившей.

Помахав листком, я дал чернилам просохнуть и вручил список слуге. Уве ознакомился с ним, озадаченно глянул на меня и спросил:

— И это все вам действительно нужно? Но зачем?

— Мне нужно, — усмехнулся я, — чтобы этот список увидел тот, как ты выразился, мерзкий тип. После напомнишь ему о корне мандрагоры. Подпусти в голос слезу, у тебя это хорошо получается. Мол, хозяин скор на расправу, велел без этого ингредиента не возвращаться, а то поколотит. Понял?

Уве неуверенно кивнул, тогда я выложил на стол один из полученных от адвоката далеров и продолжил инструктаж:

— Пусть убедится, что мы люди денежные, а не какая-то голытьба. И заклинаю тебя небесами, Уве, если взамен корня мандрагоры тебе предложат нечто омерзительное и противоестественное, не выказывай никаких эмоций. Пообещай переговорить с хозяином и уходи. Иначе следующему покупателю предложат твою собственную кровь, а то и что похуже. Ты понял?

Паренек судорожно сглотнул и нервно взъерошил волосы, но тут же взял себя в руки и подтвердил:

— Понял, магистр.

Стоило бы погрузить его в транс и задать нужные императивы, но сейчас было не до того. Я лишь хлопнул Уве по плечу и поднялся со скамьи.

— Микаэль объяснит, как меня найти. Бывай!

— До завтра, магистр.

Мой озадаченный слуга вложил список в книгу и ушел на второй этаж, а я набросил на плечи не успевший просохнуть плащ и покинул пансион через задний двор.

Дождь едва моросил, небо по-прежнему затягивали мрачные тучи, быстро темнело. Гроза разогнала горожан по домам, на улицах не осталось даже нищих, лишь грязная детвора увлеченно вылавливала что-то из мутных ручьев сточных канав, да уныло глядели в окна местные шлюхи. Жизнь полностью замерла, и дожидаться попутной повозки не имело никакого смысла: по раскисшим дорогам Нистадда сейчас было попросту не проехать.