Людоед

Второй был помоложе, но такой же тактичный и рассудительный, как и его старший коллега.

– Вы, наверно, думаете, что за деньги сейчас все можно? – спросил охранник. – И мы поддались соблазну срубить копеечку по-легкому? Если бы я приехал в Москву впервые, то, возможно, так и было бы, но… Дело в том, что там, откуда я, самый приличный заработок – это кило сухарей и пачка чая. Здесь мне работодатель дает сумму, которую я видел до этого только в эротическом сне. Вы думаете, мне хватит глупости взять копейку с психованного за его прогулку под угрозой потери своих эротических грез?

«Это где ж вас, таких профессоров, набирают?» – подумал Миша.

– Давайте без лирики, а? – попросил он. – Я задал вам конкретный вопрос и хочу услышать на него конкретный ответ. Вы не выпускали Мерзликина в ночь на двадцатое сентября?

– Выпускал.

– Так, – протянул Миша. – Видите, без лирических отступлений все начинает проясняться. В котором часу и зачем?

– Около двух часов. В магазин.

– Около двух? Днем, что ли?

– А то когда ж еще?

– И что, вы больше его не видели?

– Не видел, но-о-о…

Миша мысленно развернул охранника и отпинал его лоснящийся зад. А охранник с задатками оратора невозмутимо продолжил после театральной паузы:

– Я его слышал!

– Интересно.

Мише действительно стало интересно.

– Часа в три я проходил мимо двадцать четвертой палаты. И оттуда доносился его голос. Он кричал – с кем-то спорил.

– А вы, случайно, не расслышали, что он кричал?

– Что-то о войне. Мол, война закончилась… Или, наоборот, не закончилась, – охранник пожал плечами. – Я не расслышал.

– И последний вопрос: чья это была палата?

11

Аня вошла в палату и только после этого постучала в дверь. Мужчина в инвалидном кресле у окна даже не пошевелился. Аня откашлялась, пытаясь привлечь к себе внимание. Но пациент не отвел взгляда от окна. Аня шагнула в глубь комнаты и прикрыла за собой дверь. Это действительно была комната. Ее интерьер не имел ничего общего с убранством больничной палаты. Здесь даже пахло туалетной водой. Запах был приятным, но слишком резким, словно парфюм только что кто-то разбрызгал и аромат еще не выветрился.

– Послушайте, – сказала Аня. – Я из полиции. Могу я задать вам несколько вопросов?

Ни малейшего движения, будто у окна сидел манекен.

– Эй!

Ноль внимания. Аня подошла вплотную и протянула руку к плечу Карпова.

– Не будите его.

Аня вздрогнула и отдернула руку, будто дотронулась до чего-то горячего. И обернулась к двери – голос шел оттуда. В комнату вошел крепкий высокий мужчина в больничной униформе.

– Вы кто? – спросила Аня.

– Тимур, – просто ответил человек. – Я приглядываю за ним. – Он мотнул головой в сторону Карпова. – Он спит.

– Ясно. А когда он просыпается?

– По-разному. – Тимур пожал плечами, потом посмотрел на наручные часы. – Думаю, минут через десять промычит, что хочет в туалет.

Тимур показался Ане приятным. Он разительно отличался от нервной малолетки с первого этажа и придурковатого доктора со второго. Он казался спокойным и компетентным, и это привлекло Рыжову.

– Ну, у нас есть десять минут, – напомнил Тимур. – Спрашивайте.

– Сколько вы с ним уже? – спросила Аня.

– Как устроился сюда.

– Это сколько же?

– Пять лет уже.

– А как вам его друг?

– Садовник? Ну, он к нам заходил редко. Очень редко.

– И все-таки. Можете что-нибудь о нем сказать?

– Думаю, он очень скрытный. Себе на уме. От таких не знаешь чего ждать. Жил, жил себе… Своя комната, отдельная у него была… А потом бац! Решил сбежать. Все думали, что он нормальный…

– Разве его бы держали здесь? Если думали, что он нормальный?

– Да, по сути, его никто и не держал. Мне кажется, захоти он, его отпустили бы на все четыре стороны.

– То есть на данном этапе лечения отпускают по желанию? – Аня не верила своим ушам.

– Я бы так не сказал. Но человек, стремящийся на волю, не просился бы на работу и не выбивал бы себе отдельную комнату. – Тимур развел руками и виновато улыбнулся. Нет, в нем определенно что-то было. Что-то такое, что нравилось женщинам.

– То есть причин сбегать у него как будто и не было?

– Наоборот! Комната и цветочки могли быть прикрытием. Чтоб никто не догадался. – Тимур как-то странно закивал. Впервые за время разговора Ане показалось, что он все-таки с главврачом и медсестрой из одной команды.

– Простите, о чем не догадался?

– О том, что он хочет сбежать.

Аня совсем запуталась.

– Послушайте, если он был здоров и мог уйти… Официально выписаться из больницы… Зачем ему этот сыр-бор?

– А что, если он скрывал что-то еще и ему просто нужно было это нахождение в больнице?

– Мыам-мыам-мм!

Аня вздрогнула. Никогда бы не подумала, что мычать можно так громко.

– Что с ним? – спросила она.

– В туалет хочет. Все как по часам.

Тимур снова улыбнулся, и Аня поняла, что даже приятная улыбка может надоесть. Она уже начала раздражаться из-за этой неуместной веселости.

– Вы позволите?

Аня не поняла, что от нее хотят.

– Мне надо заняться своими прямыми обязанностями, – уточнил санитар.

И снова эта чертова улыбка.

– Да, да, конечно! – Аня отступила к двери. – Извините.

Она достала визитку и протянула ее санитару.

– Если что-то вспомните – звоните.