Людоед

Ильин почувствовал облегчение, когда мимо в сторону рынка проехала машина. Он прибавил шаг, но у второго дома от угла остановился. Что-то было не так. Открытая калитка? Дверца из четырех почерневших досок краем уперлась в сырую землю. Глаз сыскаря подметил: след свежий. Значит, калитку открыли либо ночью, либо утром. Ничего необычного, но его это почему-то напрягло.

И тут он различил звук. Слабый, едва уловимый. Радио? Ильин шагнул к калитке и посмотрел под ноги. Следы есть, но разобрать, чьи они, было невозможно. Он прошел по траве – на всякий случай.

– Эй, есть кто?

Внутри явно гремела музыка. Скорее всего его не услышат. Витя ступил на крыльцо, откашлялся, постучал ногами, будто отряхиваясь от снега, и толкнул входную дверь. Музыка не вырвалась из замкнутого пространства, как он ожидал – она стала лишь чуть громче, отчетливее, но доносилась откуда-то снизу.

– Эй! – крикнул Ильин.

Остановился, прислушался. Даже если бы кто-то и ответил оттуда, где играла музыка, – он бы не услышал. Он потянулся к кобуре и пошел на звук.

6

Эта тварь снова начала раздражать его. Без умолку тараторила о грибах, ягодах, соседях, о маленькой пенсии, о тарифах на ЖКХ. Голова от нее кругом! И злость вернулась. Злость, которая мешала ему, которая жгла изнутри.

– А вы курите?

Он давно потерял нить разговора, поэтому не сразу понял, к чему этот вопрос. Но ответил честно:

– Нет, не курю.

– А давно бросили курить? – заискивающе спросила старуха.

– Я и не курил, – грубо ответил мужчина, хотя злость снова куда-то пропала.

– Никогда? – Старуха говорила как-то надрывно, с придыханием, будто собиралась заняться с ним сексом. – Даже в молодости?

Очередной томный вздох заставил его взглянуть на спутницу.

Да нет, это она скорее от тяжелых сумок и быстрой ходьбы задыхается. Дело не в сексе, зачем-то подумал он. Хотя для себя он все уже решил. Если эта тварь сейчас не заткнется…

– Даже в молодости, – угрюмо ответил он. Злиться ему уже ни к чему. Злость мешает правильно сделать свою работу. Вчера он едва не потерял контроль, но, пройдясь на свежем воздухе, сумел взять себя в руки.

– А мой никак не бросит. Представляете? Ему уже и врач сказал, что может умереть, а он – одну за одной, одну за одной.

– Умирают и некурящие, – сказал он.

– Что? – не поняла старуха.

– Я спрашиваю: а вы курите?

– Нет, – растерянно улыбнулась женщина. – А почему вы спрашиваете?

– Потому что смерть не разбирает, кого забрать. – Он улыбнулся и достал перочинный нож.

– Я не понимаю вас. – Ее улыбка погасла.

– А это и не обязательно. Главное, что я понял вас. Вам нужен шанс. Еще один шанс. И я даю вам его.

7

Мишу Леонова замутило. Он снял перчатку и вышел на улицу. Нужно подышать. Казалось бы, уже должен привыкнуть, но никак. Привыкнуть к такому невозможно.

У подъезда собрались люди. Шептались, выдвигали версии. Обычные разговоры, каких Леонов наслушался за год в отделе. Если не вглядываться в лица, то можно подумать, что это одни и те же люди передвигаются от дома к дому, от подъезда к подъезду, от смерти к смерти.

Их цель – создавать массовку, заполнять вакуум несовершенства мира, неизбежно образующийся вокруг трагедии. Леонов даже не знал, что хуже – мертвая тишина или гвалт «стервятников». Наверное, и то, и то отвратительно, но оба этих явления всегда сопровождают преступления, только в разные временные отрезки.

Миша прошел сквозь толпу, не глядя на лица. Среди них наверняка попадутся знакомые, а ему не хотелось знать, что люди, с которыми он здоровался каждое утро, – «стервятники», питающиеся чужим горем. Ему не хотелось разочаровываться в соседях. Он прошел к детской площадке и присел на карусель. Вчера он видел здесь человека. Большой мужчина в горном костюме. Одежда спецподразделений, и, как показалось Мише, те немногие свидетели, что у них были, говорили о камуфляже. Нет, сторож из дачного поселка не мог ошибиться.

Он ведь мужик, наверняка служил. Нет, он не мог ошибиться. Меняет ли это дело? Ни черта не меняет. Что камуфляж, что «горку» можно купить в интернет-магазине, и человек, надевший костюм, мог иметь к спецподразделениям да и к армии вообще отношение весьма косвенное.

– У нее внутри член.

Миша дернулся: Сидихин его напугал.

– Кто бы сомневался.

– Но только он не принадлежит ни одному из тел в квартире. Хотя тот мужик, что в кухне, тоже лишился своего отростка. – Сидихин сделал паузу. – Со стопроцентной уверенностью я скажу после взятия ДНК, ну а пока… я сужу по срезу и цвету кожи.

– Цвету кожи? – удивился Леонов. – Ты серьезно? Там что, член негра?

– Ну, почему сразу негра? Если б так, то и анализа ДНК никакого не надо. Нет, не негра. Кожа темнее, но явно белого человека.

– Черт! Как-то поднадоела эта херовая эстафета…

Сидихин кивнул.

– Ладно, мы поехали. К вечеру отчет предоставлю.