Людоед, который объелся (сборник)

— Это правда,— возразила она,— хотя должна сказать в свое оправдание, что в течение тридцати пяти лет понятия не имела о том, что происходит, что Обри вытворяет со своей жизнью и с жизнями других людей. Я хочу, чтобы вы знали все как есть, Шамбрен! — Ее костлявые руки крепко сжались.

Шамбрен взял пустую рюмку и подошел к бару. Через мгновение он вернулся, неся высокий старинный стакан, наполненный до краев. Миссис Хейвен поблагодарила его сияющей улыбкой. Сорок лег тому назад эта улыбка, несомненно, была полна сокрушительного обаяния.

— Вот это совсем другое дело] -- Она отпила почти полстакана и поставила его на стол. - Я жила с Обри Муном пять лет, Шамбрен. Теперь для меня сказать это - все равно что признаться, что пять лег я болела проказой! Но вначале все было совсем иначе. Последний год войны. Вокруг безрассудство, радость, наслаждение жизнью. В те дни Обри был очарователен! Это было еще до того, как он стал знаменит, но, конечно, уже тогда он был баснословно богат. Мы делали все, что хотели, имели все, что желали. В ту пору я была в зените славы. Я тогда не сознавала, что обладание мной повышало престиж Обри. Он был богат, и людям казалось естественным, что такой человек завоевал прелестную и знаменитую Виолу Брук. Я думала, мне казалось, что мы влюблены друг в друга. Позже я открыла, что Обри никого не любит, кроме себя! Когда к нему пришла слава, после войны, благодаря его писаниям,— я стала ему не нужна, и тогда он начал садистски закручивать гайки.— Из груди старой женщины вырвался глухой звук, может быть, смех.— Тогда, Шамбрен, я могла уничтожить его одним словом — но я этого не сделала. Я думала, что люблю его! Чего он только не делал, чтобы унизить и посрамить меня! Об этом слишком больно вспоминать даже теперь, через столько лет. Я работала в труппе, игравшей спектакль в «Вест-Энде». Спектакль имел, успех и долго не сходил с афиш. За мной стал ухаживать молодой человек, его звали Хейвен. Я привыкла к поклонению. Множество людей воображали, что они влюблены в Виолу Брук! Но Джордж Хейвен был особенно настойчив. В какой-то момент я попыталась избавиться от него, рассказав ему всю несчастную историю моих отношений с Обри. Однако это его не оттолкнуло. И для меня он стал вдруг тихой гаванью, где я могла бы укрыться от бури, грозившей мне крушением. Однажды вечером, как раз перед началом спектакля, он пришел ко мне в гримерную. Я не говорила вам, что он был инженером одной крупной нефтяной компании. Он сказал мне, что его посылают на Ближний Восток. Своему начальству он заявил, что женат и должен взять с собой жену. Пароход отходил в тот же вечер, в девять часов. Он умолял меня уехать с ним. Я отказывалась. Мой спектакль... Моя карьера... А потом, когда он уехал, я поняла, что он — моя единственная надежда, если я вообще хочу как-то жить! В антракте, посреди спектакля, я вышла из театра. Я встретилась с ним на пароходе — без вещей, в чем была. Я не успела забежать домой. Мы отплыли. Капитан обвенчал нас. «Виола Брук» был мой сценический псевдоним. Я венчалась под собственным именем. Если бы какой-нибудь репортер на борту и упомянул об этом эпизоде, мое имя никому ничего бы не сказало. А теперь я стала миссис Хейвен, и это имя тоже не представляло для прессы ни малейшего интереса!

Первое поселение, где мы обосновались, находилось в пустыне. Кроме нас там было еще трое белых, таких же инженеров, как Джордж. Никто из них не знал меня в лицо, и никому бы не пришло в голову ассоциировать меня с Виолой Брук. Мы стали частью этого мира. Случайная газета из метрополии дала нам представление о сенсации, вызванной моим исчезновением, но сценические фотографии Виолы Брук никого не насторожили, я знала, как можно изменить свою внешность. И пока мы жили вне Англии, мы были в безопасности. Мы не хотели возвращения этой истории! Не хотели, чтобы Обри о нас узнал. И так мы прожили на Ближнем Востоке тридцать лет. Он успешно работал и к концу третьего десятилетия был уже очень богат, а я превратилась в стареющую женщину, не имеющую никакого сходства с Виолой Брук.

Вскоре мы поняли, что можем спокойно вернуться в Англию. Й только тогда я узнала, какую жизнь вел все эти годы Обри и сколько зла он причинил другим людям. Это открытие, Шамбрен, потрясло меня, потому что я могла бы предотвратить многое!

— Вы говорите это уже не первый раз, миссис Хейвен. Каким образом?

— Вся карьера Обри Муна основана на обмане,— спокойно сказала она.— Его первый роман «Боевой порядок», который принес ему литературную славу, был экранизирован и переложен для сцены, который сделал Обри Муна самой яркой из звезд литературного мира,— написан не им...

— Простите? -- произнес Шамбрен, пораженный ее словами.