Людоед, который объелся (сборник)

Члены комиссии, присудившей Муну премию по литературе, не узнали бы его в нарисованном в «Ньюс» портрете. Он упоминался в деле о разводе: французский министр покончил с собой, оставив записку о том, что его довели до этого опубликованные в печати статьи Муна; история Виолы Брук также приводилась, на страницах «Ньюс», причем с некоторыми подробностями. Так, рассказывалось, что после второго акта пьесы, дававшейся в одном из лондонских театров, она ушла со сцены в свою гримуборную,.а когда ее пришли звать на выход в третьем акте, комната была пуста. С той минуты никто больше ее не видел. Газета также поместила сведения о возбуждении против Муна дела о клевете, которое тот выиграл. Венцом всего была история Уоррена Мак-Aйвера, трагически завершившаяся его самоубийством.

Джон читал эту статью как завороженный, боясь поверить своим глазам. Впервые в печати высказывалось предположение, что его отец, возможно, говорил правду. «Ньюс» не церемонилась в своем отношении к Муну. Из всего сказанного в газете следовало, что Мун отпетый негодяй.

В другой газете Джон прочел колонку «Сторм-центр». Уиллард Сторм утверждал свое преимущество перед другими репортерами. Он был другом Муна, вхож в его дом и знал все это дело изнутри. Он характеризовал Муна как одаренного, великодушного человека, жертву зависти менее способных людей, журналиста, борца, который оказывал благотворное влияние на многих сильных мира сего. Сторм подчеркивал мужество Муна. Несмотря на письмо, раскрывающее заговор против него, Мун не собирается отменять свой день рождения. Он никогда не бежал от опасностей! Не побежит и теперь. Колонка заканчивалась грозным предупреждением мэру, главному прокурору, комиссару полиции и администрации отеля «Бомонд» о том, что они отвечают за безопасность Великого Человека. Читателю оставалось только предположить, что предупреждение привело всех этих лиц в сильнейший трепет...

Джон отложил газеты и допил давно остывший кофе. Кто-то, очевидно, совсем рядом, тоже прочитал эти газеты. Но ни в одной из них не было даже туманного намека на предположение относительно человека, заплатившего Памеле Прим за то, чего она в конечном итоге не смогла выполнить. «Ньюс» поставила другой вопрос: «Теперь, когда Памелы Прим нет в живых, не попытается ли враг Муна найти себе другого наемника?»

Джон Уилз мог бы ответить на этот вопрос.

Удивительный Пьер Шамбрен приветствовал Джона тепло и непринужденно.

— А я вас как раз и жду, Уилз!

Взгляд Джона остановился на высокой рыжеволосой девушке, сидевшей на краешке Шамбренова стола. Лицо ее показалось ему знакомым.

— Оправились после ушиба? — спросила она.

— Ушиба?

— Ну и ну! Не очень лестно для меня, должна сказать,— заметила Элисон,— Обычно молодые люди, столкнувшись со мной, не забывают об этом.

— О, Госгюди! Вчера утром,— вспомнил Джон,— в приемной.

Шамбрен стоял у сервировочного столика, наливая себе свой неизменный кофе.

— Плохое начало, Уилз,— сказал он.— Это наш пресс-секретарь мисс Барнвелл! Я собирался поручить вас ей, но должен сказать, что, если вы могли встретить Элисон и забыть об этом...

— Пожалейте человека,— попросила Элисон.

Джон не помнил, чтобы кто-нибудь так искренно и дружески улыбался ему, как эта мисс Барнвелл.

— Я сама дрожала от страха, когда в первый раз пришла к вам, мистер Шамбрен,— сказала девушка, улыбаясь.— Если бы со мной столкнулся сам Рок Халсон, я бы его не узнала!

Шамбрен, посмеиваясь, сел за стол.

— Ну так вот, Уилз, вчера вы включились в первоклассный спектакль.

— Полагаю, весь этот шум — большое зло для отеля,— сказал Джон, кивнув на кучу газет на столе.

Шамбрен засмеялся.

— Элисон мучает та же мысль. Скандал вредит бизнесу: это закон игры. Но открою вам правду! Стоит разнестись слухам, что кто-то отравился у вас,— и ваш ресторан наполовину опустеет. Стоит только шепнуть, что какой-то вор выкрал из номера норковую шубу,— и половина гостей толпами покинет отель. Тухлая креветка или пропажа вещи, которую легко можно заменить другой, обратит их в бегство. Но если какой-нибудь нувориш застрелит девушку во время танцев в вашем бальном зале, у вас не будет отбоя от желающих снять номер в вашем отеле! Убийство, особенно убийство такой знаменитости, как Мун, было бы очень выгодно с точки зрения бизнеса. Я это знаю, и мой совет директоров это знает, хотя мы можем сколько угодно вопить и ломать руки. Публично мы скорбим по поводу такой возможности, но бизнес от этого только выигрывает.

— Это почти верх цинизма! — Элисон была шокирована.

— Что сделает отель, чтобы защитить Муна? — спросил Уилз.

Шамбрен пожал плечами.

— Мы мало что можем! Отель кишит полицейскими. Он, конечно, не пустит их к себе в квартиру, но они толпятся в холле, поднимаются и спускаются на лифте, протирают наши кресла. Он прикрыт ими, как сеткой. А между тем все время бьет себя в грудь и кричит о своем бесстрашии. Кстати, сегодня он пригласил своих друзей в Гриль-бар. Надо будет сказать полиции, чтобы они не допустили скопления народа.