Людоед, который объелся

– Мистер Уилз, мы, конечно, составляем меньшую часть того клуба, о котором я упомянул, – начал он мягко. – Но мы оказались в таком положении, что имеем право действовать в этой крайней ситуации от лица всех членов.

– В крайней ситуации? – переспросил Джон.

– Переходите к делу, Осман! – резко сказала миссис Хейвен и повернулась к Джону. – Разумеется, нет никакого клуба и нет никаких членов. Но мы с вами, как, впрочем, и многие другие, на острове людоеда. Возможно, в данном случае людоед съел лишнее, но это слабое утешение для тех, кто попал к нему в суп.

– Меня еще не лишили слова? – невозмутимо спросил Гамайэль.

– Конечно нет! Я же сказала – переходите к делу.

Неподвижная белозубая улыбка обратилась к Джону.

– У миссис Хейвен очень богатое воображение, мистер Уилз! Людоед, о котором она говорит, это, конечно, Мун. Остров людоеда – его мир, в котором живем и мы, нравится нам это или нет. Вы, дорогой Уилз, двенадцать лет были одним из ингредиентов в суповом котле нашего людоеда. Мун ел вас так же, как и нас…

– Осман! – прогудела миссис Хейвен.

– Я лишь пытюсь объяснить мистеру Уилзу смысл вашей метафоры, дорогая!

– Ну ладно! Ближе к делу.

– Так вот. Ситуация такова: похоже, кто-то из членов клуба – смею вас уверить, нам совершенно неизвестный – восстал. Развивая метафору миссис Хейвен, можно сказать, что один из ингредиентов в супе оказался неудобоваримым.

– Осман!

– Простите, дорогая! Вы нарисовали такую забавную картинку, что мне невольно хочется продолжать в том же духе. Итак, говоря прямо, сэр: кто-то намерен убить Обри, как мне кажется, в день его рождения, в субботу. В том, чтобы убить его именно в этот день, есть нечто символическое. И если бы этот неизвестный преуспел, то и вы, и я, и миссис Хейвен, и многие другие имели бы, на первый взгляд, все основания устроить свой собственный праздник. Мы ведь все давно желаем Обри смерти. Но – есть одно большое «но», мистер Уилз!

Жара и вся эта словесная вязь мешали Джону сосредоточиться. Страшно хотелось курить.

– Пожалуйста, курите, мистер Уилз, – сказала миссис Хейвен, будто прочитав его мысли. Впрочем, в этом не было ничего удивительного. Сам того не сознавая, он все это время теребил влажными пальцами пачку сигарет.

– Наша проблема – время, мистер Уилз. – Голос Гамайэля, казалось, доносился издалека. Этот ровный, плавный голос как будто гипнотизировал. – Если Обри будет убит в субботу вечером, очень многие из нас окажутся беззащитными. Наш людоед не оставит нас в покое, даже если умрет от несварения желудка!

– Осман! – Старая миссис Хейвен направила на Джона костлявый палец. – Пока вы не запутались во всем этом, Уилз, я задам вам один прямой вопрос. Нет, два вопроса! Вы здесь для того, чтобы убить Обри Муна? И если да, то делаете вы это по собственному желанию или как чей-то агент?

Джон помолчал, собираясь с мыслями. Вот оно! То, на что надеялись он и Харди. Вполне вероятно, что эта сумасшедшая старуха, живущая за двести тысяч долларов на куче старья, и ее восточный друг – именно те заговорщики, которые втянули его и Памелу Прим в эту историю.

Джон решил действовать осторожно.

– И вы думаете, что я признаюсь почти незнакомым людям в намерении убить человека? – сказал он.

– Я надеюсь на ваш здравый смысл! – резко произнесла миссис Хейвен. Ее пальцы, на которых сверкали бриллианты, нетерпеливо дрожали. – Я знаю про вас все, Уилз! И про вашего отца, и про то, что сделал с вами обоими Обри Мун. Если у вас появилась потребность убрать его с дороги, я вам сочувствую. Нам известно и другое: вам было абсолютно негде достать десять тысяч, чтобы заплатить мисс Прим! Мы знаем также, что подобный образ действий – не в вашем духе. Если уж вы решились – вы сделаете это сами! Так вот, если вы работаете один, мы надеемся отговорить вас от вашей затеи. Если же вы работаете на того человека, который пытался подкупить мисс Прим, мы просим вас указать нам его, чтобы мы убедили его оставить эту идею.

– Значит, вы, мистер Гамайэль, и вы, миссис Хейвен, стремитесь защитить Муна? – сказал Джон медленно, обдумывая свои слова.

Глухой звук, похожий на рычание, вырвался из груди старухи.

– Будь он проклят! К черту Обри! Пусть он сдохнет от рака печени и три черные собаки осквернят его могилу! – Она вся тряслась от ярости.

Джон непонимающе уставился на нее.

Голос Гамайэля ворвался в эту бурю эмоций, как сладкий сироп.

– Короче, мистер Уилз! Обри Муна уже много лет готовят к внезапной насильственной смерти. Если этого не случилось, то лишь потому, что большинство из нас поняли – как только он умрет, все, что должно было оставаться тайным, станет явным. Обри позаботился о том, чтобы ни один из нас не избежал наказания!

– Ящик Пандоры, – пробормотала миссис Хейвен. Ее порыв, казалось, истощил ее силы. Голова откинулась на спинку кресла, темные накрашенные веки сомкнулись.