Людовик XIII

Вдоль западной стороны Королевской площади соорудили трибуны с ложами для судей, короля, королевы-регентши и посла Испании. В юго-западном углу располагалась ложа Маргариты Наваррской. (По замыслу строителей, она должна была перемещаться, чтобы ее хозяйка не пропустила ни одного зрелища, однако впоследствии это оказалось невозможным — такая плотная собралась толпа.) На северной стороне площади высились башни Замка Счастья, для украшения которого использовали аллегорические изображения добродетелей и брачного союза.

Пятого апреля рыцари Славы въехали на площадь через северные ворота и продефилировали мимо трибун, повторив свой вызов. Он был принят: через южные ворота вслед за колесницей Фаэтона торжественно въехали рыцари Солнца — в общей сложности десять отрядов, соперничающих друг с другом в красоте колесниц, нарядов и лошадей. Антуан де Плювинель поставил «конный балет» для отряда рыцарей Лилии. Состязания разделили на два дня. Сначала рыцари сбивали копьем манекен. Судьями выступали коннетабль, четыре маршала Франции, принцы и герцоги. Этот этап завершился с наступлением сумерек и плавно перешел в иллюминацию и фейерверк. На следующий вечер рыцари должны были на всём скаку снимать копьем кольцо, висевшее на столбе. Но до наступления темноты всем времени не хватило, и победителя определить не удалось. Замок Счастья запылал огнем иллюминации под звуки труб и барабанов, над башнями загорелись вензеля Людовика XIII и Марии Медичи. Малерб написал стихи во славу регентши, которые пели девицы, изображавшие сивилл. Париж сиял огнями. Всё действо закончилось фейерверком и артиллерийским салютом.

Сразу после праздника король, не пропустивший ни одного зрелища, заболел ветрянкой. Вынужденно сидя дома, он под руководством портного Аршамбо шил костюмы для своей обезьянки Робера, ранее принадлежавшей его отцу. Когда Сувре сказал: «Вот вы скоро и женитесь», — Людовик оборвал его: «Не будем об этом говорить». Подписание брачных договоров состоялось в августе. Ни от кого не укрылось, что в разговоре с испанским послом герцогом Пастраной Людовик XIII «позабыл» произнести в конце заготовленной речи: «И буду пользоваться его (то есть испанского короля. — Е. Г.) добрыми советами».

«Добрый французский народ» тоже не сумел быстро приспособиться к резкой смене политического курса. В Людовике видели продолжателя дела его отца, благодаря чему он был невероятно популярен. 21 сентября 1612 года произошел показательный эпизод. Мария Медичи велела арестовать солдата из королевской стражи, замешанного в деле об изготовлении фальшивых денег. Спасаясь от погони, тот вскочил в лодку и улизнул. Его фамилия была Леруа (буквально — «король»); городские сплетники извратили всю историю, и по Парижу пронесся слух, что король убит. Схватились за оружие, закрыли городские ворота, стали кричать, что убийца — испанец, к особняку Пастраны (тот, кстати, уже уехал на родину) двинулась бушующая толпа. К счастью, в этот момент король, живехонький, возвращался с охоты. Увидев, что он невредим, подданные успокоились и разошлись. Но ложная весть донеслась и до Лувра, и Мария Медичи не находила себе места, пока не услышала, что старший сын въехал во двор и кричит, чтобы ему подавали обед. Тем не менее на следующий день в соборе Парижской Богоматери отслужили благодарственный молебен.

В конце 1613 года королева совершила большую оплошность, сделав Кончини маршалом Франции (маршальский жезл был обещан господину де Сувре, но Мария перекупила его за 60 тысяч экю). Иностранец, проходимец, штатский — маршал Франции?! Возмущенные до глубины души принцы крови перешли в оппозицию. В середине января 1614 года Конде, герцоги де Невер, де Лонгвиль, дю Мэн и маршал де Бульон покинули двор. Сезар де Вандом хотел последовать за ними, но Людовик приказал ему остаться. Королева посадила его под домашний арест, но тот перехитрил стражу и сумел бежать вместе с женой[20] в ночь на 19 февраля. «Почему моего брата Вандома не посадили в Бастилию?» — возмутился король.

Над страной опять витал призрак гражданской войны. Комендантам крепостей были разосланы приказы не принимать мятежных принцев и усилить гарнизоны; кавалерию привели в боевую готовность, запросили в Швейцарии шесть тысяч наемников. Мария Медичи велела охране короля сопровождать его в полном вооружении во время перемещений по городу. Узнав об этом, Людовик возразил: «Зачем? Парижский люд подумает, что я боюсь, а я не боюсь!»